товары каменецким женщинам.
Знакомство Маланкиного сына с чужеземцем произошло, когда он принес Тимолаю один из свитков на чужом языке. Как Дарник и предполагал это оказался ромейский язык. Меняла услышав, что имеются еще десятки таких свитков, пообещал ему дать за них хазарский меч. Для любого бежецкого подростка не было большего соблазна, но Дарник в ответ отрицательно покачал головой. Он уже знал, что важные решения лучше принимать не сразу, а немного погодя. Через два дня, хорошо подумав, он предложил, чтобы Тимолай дал ему пергамент и чернила:
– Тогда я перепишу эти свитки на свой язык и просто отдам тебе.
– Ты умеешь писать и читать? – удивился ромей.
– А еще ты научишь меня, как произносятся ваши буквицы.
Тимолай охотно объяснил, с недоумением наблюдая, как подросток старательно все за ним повторяет. Его изумление возросло еще больше, когда две недели спустя Дарник заговорил с ним на его родном языке. Неуклюже, коряво, но все же понятно.
До переписывания свитков на чистый пергамент дело не дошло – слишком дорогое удовольствие, но с этого дня бежецкий гость при всяком посещении Каменки, когда Клыч был занят, шел к Тимолаю заниматься математикой и ромейским языком. Со сложением и вычитанием Дарник был знаком и раньше, теперь пришлось познакомиться с умножением и делением. Эта любовь к счету оказалась привита Маланкиному сыну на всю жизнь: стаи птиц, количество землянок в селищах, соотношение парней и девушек на токовище, не сосчитав всего этого, он уже не мог себя чувствовать спокойно и уверенно.
Дальше его ждали еще более удивительные открытия. Как-то раз меняла взялся обучить Дарника игре в затрикий, так по-ромейски назывались шахматы. До этого он никого этой игрой в Каменке заинтересовать не мог. Не заинтересовал бы и Дарника, если бы сперва не рассказал легенду о появлении самой игры. Как придумщик шахмат попросил у местного князя награду в зернах пшеницы, которые надо было уложить на клеточки шахматной доски в следующем порядке: на первую одно зерно, на вторую два, на третью четыре и так далее. Но когда казначеи княжества все, как следует, подсчитали, то выяснилось, что столько зерна может вырасти во всем их краю лишь за двадцать лет.
Дарник легенде не поверил и, придя домой, взялся все перепроверять. Его знания цифр хватило только до половины шахматной доски, дальше он просто не знал, как эти цифры называются. Но потрясение подростка возросло еще больше, когда он, любопытства ради, тот же порядок цифр приложил к собственному происхождению. В десятом колене его предков стало больше тысячи, в двадцатом больше миллиона, в тридцатом больше тысячи миллионов. Никому, даже Клычу, не рассказал он о своем открытии, зато оно разом разрушило для него сказку про князей и знатных людей. Все они обязательно в каком-либо колене являлись его прямыми предками, следовательно, он сам не менее знатен любого из них.
В другой раз Тимолай рассказал ему о гиене, которая весь день преследовала антилопу пока та не