благоразумно отказался, мол, занимайся борьбой с девками, а не со мной.
Потом в ход пошли парные палки. Парни один за другим выходили против Дарника, однако не только не могли выстоять положенный срок, но после трех-четырех ударов по рукам и торсу живо обращались в бегство. Не убежал лишь один, кудрявый, жилистый, со шрамом через весь лоб, он старался не только парировать удары, но и сам нападал, не обращая внимания на боль, и лишь сильный удар палкой по голове заставил его в беспамятстве рухнуть на землю.
– Вот его бы я взял, – сказал Дарник зрителям, с удивлением обнаружив, что тех стало в три раза больше, были среди них и девушки. В отличие от бежецких и каменецких молодок они были хорошо ухожены и в нарядной одежде.
– Как тебя зовут? – спросил Лузга, когда желающие получать побои закончились.
– Дарник Рыбья Кровь.
Кто-то из парней хохотнул.
– А почему Рыбья Кровь? Это девки тебя так прозвали? – полюбопытствовал толстяк Борть.
– Потому что еще никому не удавалось меня разозлить.
– Неужели один только Меченый достоин? – кивнул Лузга на приходящего в себя кудрявого паренька.
Вместо ответа Дарник предложил парням попытать счастья в метании сулицы и топора.
И Лузга, и толстяк Борть владели сулицами гораздо ловчее охотников, а Меченый отличался великолепной стрельбой из лука. Вместо собственных бросков Дарник показал молодым тростенцам другое: с десяти шагов Кривонос и Лисич метнули в него четыре сулицы и все четыре он поймал за древко в вершке от собственной груди. Такого здесь никогда не видели. Если и были обиды за полученные побои, то они оказались мигом забыты – от такого бойца не грех и пострадать.
Договориться, впрочем, так ни до чего и не удалось, – едва стало смеркаться, пришел один из стражников и погнал парней в городище. Те с неохотой подчинились, оставив Дарника в сильном сомнении относительно пополнения своих рядов.
К ночи начался дождь, и ватага попряталась в шалашах. Внешнюю ограду не выставляли – неизвестно было, как к этому отнесутся жители городища, а еще к ним добровольным сторожем прибилась одна из собачонок, что была с парнями. Прикормленный Лисичем куском мяса пегий песик тут же определил, что в человеческой стае главный все же Рыбья Кровь и вился только возле него, хотя юный вождь не делал ни малейшей попытки приласкать или покормить его.
Кривонос, который во время боевых игрищ безуспешно пытался выменять у тростенцов оленину на хлеб, пожаловался:
– Меня от мяса уже воротит. Хлеба хочу.
– Завтра у нас будет хлеб, – пообещал ему Дарник, отнюдь в этом не уверенный.
Ранним утром ватага Дарника тронулась в путь, увеличившись ровно вдвое, – кроме Лузги, толстяка Бортя и Меченого к ним присоединились еще две миловидные девушки-подружки Черна и Зорька, которые прямо заявили, что им лучше быть наложницами храброго богатыря в Корояке, чем прозябать чьими-то женами в Тростеце. У девушек было по два каравая ржаного хлеба и четыре дирхема их «приданого», и Дарник сделал перед охотниками вид, что именно так им