из ореха.
На столе стояли хрустальный графин и два бокала. Тальви налил себе, помедлил, потом плеснул во второй бокал.
– Рассказывай.
Я отпила. В графине оказалось скельское, ничуть не лучше того, что держит для гостей Соломон Соркес, правда и не хуже. Устроившись на стуле, не слишком удобном, жестком, с высокой спинкой, я изложила работодателю то, что узнала о смерти Форчиа. Высказала также версии о причастности к ней Вольного братства контрабандистов либо подпольной лиги работорговцев.
– Еще соображения есть? – спросил он. Я что, так плохо владею собой, что он догадался, что я недоговариваю? Или это был пробный выстрел? Я пожала плечами:
– Может, и сама мать наша святая церковь. Отцы иезуиты, слышала я, большие затейники, за что их в прошлое царствование из Эрда-и-Карнионы и изгнали.
– При чем здесь иезуиты?
– Церковь Святого Бернарда раньше принадлежала иезуитам. А после изгнания ордена из империи ее передали цистерцианцам.
– А цистерцианцы никогда не имели влияния на Севере, их позиции сильны лишь в Тримейне и Карнионе. Поэтому иезуиты могли тайно вернуться, используя прежние каналы… – Тальви, казалось, был несколько разочарован. Впрочем, если он состоял на службе императора, то он мастерски маскировал свои чувства. Поэтому еще об одной версии я пока умолчала (потом, когда выясню… ), но сказала:
– В Камби Форчиа считали императорским агентом.
– Это хорошо, – спокойно произнес он. Так и виделось: ему сообщают, что после смерти Нортии Скьольд распространился слух, будто она была императорской ищейкой, и он роняет: «Это хорошо». Поскольку данный слух скрывает его истинные цели. Приятная перспектива. Кстати, об этих целях я так ничего и не узнала.
Гейрред Тальви о чем-то раздумывал. Он был, если отвлечься от наших деловых отношений, вполне недурен собой, если бы не было в нем чего-то холодного, отталкивающего, чего словами не опишешь. Черты правильные, хотя и резкие, хорошая посадка головы, карие глаза с золотыми зрачками… Что до возраста его, то он был определенно старше меня, но я бы затруднилась сказать насколько – правда, и в отношении моего возраста люди постоянно путаются. Итак, он раздумывал и смотрел на меня. Я ждала от него чего угодно, кроме:
«Служба твоя исполнена, гуляй на все четыре стороны». Но к тому, что он сказал, я была вовсе не готова.
– Сегодня мы пойдем с тобой в гости… – Вид у меня был еще тот, и он с иронией завершил фразу: – … в один приличный дом.
– Какие еще гости? От меня же несет, как от конюха! (Говорил про «воняет тюрьмой», так терпи и дальше. )
– Ничего. Помоешься, переоденешься… Надеюсь, управишься без горничной. Здесь вообще мало прислуги. – Последняя фраза прозвучала крайне двусмысленно, ее можно было истолковать так, что к прислуге отношусь и я.
– Как скажешь… – Я многое могла бы добавить. Насчет того, что позову его вместо прислуги. Или, наоборот, не позову. Возможно, потому что он чего-то подобного от