весело кружил их по комнате. Тепло и уютно дома: тетя, хлопочущая на кухне, мама, младший брат Вовка, сестра, ее муж… С боем курантов подняли бокалы, второй тост был за возвращение и награду – новенький орден Красного Знамени, привинченный к гимнастерке Волкова.
Муж сестры Иван, работавший в Наркомате иностранных дел, рассказывал о недавно прибывшем в столицу новом шведском после – Сверкере Острёме, о дуайене дипкорпуса, немецком после Шуленбурге и разговорах среди дипломатов о его симпатиях к России.
– Без конца болтают о войне, – попыхивая папиросой, доверительно сообщил он Антону. – Некоторые дипломаты считают, что мы боимся Гитлера и заискиваем перед ним, готовы во всем уступать, лишь бы он не нападал. А я считаю, что капиталисты уже основательно начали драться между собой и скоро просто перебьют друг друга!
– Дал бы то бог, – отделался шуткой Волков. – Я слышал, любимого Гитлером Вагнера ставят? Правда?
– Правда, – сердито отмахнулся Иван, – одних дипломатов это откровенно забавляет, а других столь же откровенно раздражает.
– А тебя?
– Не знаю, – Иван примял в пепельнице окурок и пожал плечами. – Я мелкая сошка: чего скажут, то и делаю, но люди у нас в наркомате подавлены, неспокойны. Тебе и это могу сказать…
На службе Волков нашел генерала Ермакова мрачным и очень озабоченным. Поздравив Антона с возвращением, выздоровлением и полученной наградой, Алексей Емельянович приказал принять к производству дела и готовиться к новой дальней спецкомандировке. Но помешала война. Волков с группой срочно вылетел в немецкий тыл для выполнения спецзадания и просто чудом сумел вернуться.
В первые же дни пал Вильнюс, затем Минск. Враг, не считаясь с потерями, рвался к Смоленску и на Москву. Мнение товарища Сталина, что немцы при начале военных действий бросят свои основные силы на юго-восток – к украинскому хлебу, углю и нефтяным районам, – не оправдалось. Верным оказался расчет Генерального штаба РККА, заранее предупреждавшего об ударе в сердце России – на Москву. Начались воздушные налеты на столицу. Вражеские самолеты сбрасывали по шесть бомб парами, и их взрывы сотрясали город – бум-бум, бум-бум, бум-бум.
К октябрю сорок первого Москва опустела, формировались дивизии народного ополчения. Потом был разгром немцев на подступах к столице, катастрофа под Харьковом и жуткое поражение в Крыму, когда герой Гражданской войны Василий Книга пытался в конном строю атаковать немецкие танки. Книгу вывезли раненым на самолете, а конница погибла. Враг прорвался к Волге, вышел на Кавказ, произошли крупные неудачи под Ленинградом.
– Не было бы Харькова, не случилось бы и Сталинграда, – бросил однажды в начале сорок третьего Ермаков в доверительном разговоре с Волковым.
Антон неоднократно просился на фронт, но все его рапорта неизменно оказывались на столе у генерала Ермакова.
– Работай здесь, – словно припечатывал он тяжелой ладонью к столу очередной рапорт. – И в тыл к ним тебя пока не пошлю. Помни