не промахнешься, подумал он.
Он шагнул ей навстречу и потянул за собой в тень.
– Привет, цыпленок, – сказал он, целуя ее в щеку. – Как ты?
Она приблизилась к нему вплотную, и он прижал ее к себе.
– Все нормально, Артур, – мягко откликнулась она – так, как если бы сказала то же самое, будь на самом деле не все в порядке. Он положил ладонь ей на грудь, и под шарфом мелькнула белая блузка. От нее легко и приятно пахло женщиной, которая куда-то торопилась, а теперь приходит в себя, источая тепло и едва ощутимый запах пота, всегда его возбуждавший. «Сколько ей? – подумал он. – Должно быть, тридцать. Точно, тридцать, день в день».
– Что, удалось ускользнуть от Джека? – спросил он, отстраняясь от нее.
– Ну да, конечно. Я сказала, что иду в клуб, снова на тренировку. – Кажется, что-то ее тревожило, и он опять привлек ее к себе, на сей раз более нежно, чем прежде. Неправильно, если женщину что-то слишком волнует. Сейчас ему хотелось взять все тревоги на себя. Это ведь нетрудно. Надо просто взять их и, поскольку делать с ними нечего, – выбросить куда подальше.
– А он что?
– Сказал, что, может, попозже заглянет. – Она говорила, обдавая его своим горячим дыханием.
– Он всегда так говорит, но никогда не делает. К тому же он сейчас в ночной смене, так?
– Ну да.
Ей было бы неспокойно, окажись он даже за десять тысяч миль отсюда. Но это естественно, подумал он, обнимая ее обеими руками и нежно целуя в губы.
– Не волнуйся, цыпленок, не придет он. Ты со мной, и все будет хорошо. – Он поднял воротник ее пальто, покрепче затянул шарф, потом прикурил две сигареты и одну протянул ей.
Они шли темной, тихой, обсаженной с обеих сторон деревьями улочкой, которая вела к клубу. Он говорил ей, как долго ждал ее здесь, подтрунивая над самим собой, замечая, что это то же самое, что ждать начала футбольного матча, назначенного на другой день, болтая разную чепуху, лишь бы развеселить ее. По одну сторону улицы начинался лес, и, поболтав еще какое-то время, перемежая шутки поцелуями, они углубились в него через разрыв в кустах.
Артур хвастал, что знает этот лес как свои пять пальцев. Посреди него было озеро, где он раньше любил плавать. На опушке находилась лесопилка, похожая на лагерь захватчиков, медленно пожирающих лес, хотя деревья еще оставались, что по вечерам, подобным нынешнему, было Артуру весьма на руку.
Он знал, что, увлекая Бренду вглубь и сжимая ее запястье, делает ей больно, но ослабить хватку ему и в голову не приходило. Окружающие их во тьме кусты и деревья наводили на него тоску. В какой-то момент он сказал себе, что держит ее так крепко, потому что спешит найти удобное сухое место; потом решил, что всему виною она сама и сложившаяся ситуация, заставляющая его причинять ей боль, нечто, имеющее отношение к тому, как именно она обманывает Джека. И пусть даже, ведя ее на место, о существовании которого внезапно вспомнил, он предвкушал грядущую радость, ему вдруг подумалось: