что я посмела выдвинуть условие за помощь. Одно-единственное. Узнав, что Тайига в состоянии принять любой облик, я захотела стать сама собой. Ненадолго вновь ощутить себя Лирой Савойской. В последний раз поболтать с Норой, поиграть с Пиппино, рассказать классной Агнесс, какая она классная…
В глазах защипало, и из Зверя вырвался судорожный вздох. Это заставило вторую половину несколько смягчиться:
– В тебя не превращусь, даже не уговаривай. Но готов рассмотреть другие предложения.
От этой снисходительной жалости во мне вдруг все вскипело. Меня, Лиру Савойскую, взялась жалеть богомерзкая сущность! Я сухо отрезала:
– Нет других предложений. Хочешь спасать своего дружка, верни мне мой облик.
– Я ненавижу, когда мне ставят условия, – прошипели в ответ. – Особенно если они исходят от недотроги-институтки. Подумай еще.
– Нечего тут думать, – заартачилась я. – Или так, или на меня не рассчитывай! И не пытайся меня заставить. Я тебя не боюсь. Ты все равно ничего мне не сможешь сделать, потому что я дух.
Зверь фыркнул, задрал ногу, приблизил морду к промежности и высунул язык. Это заставило меня не на шутку перепугаться:
– Стой! Прекрати! Можно стать кошкой! Точно! Кошка – самое то будет. Их в Институте любят и всегда привечают.
– Хорошо, – согласилась вторая половина, – будем котом.
Перед моим мысленным взором промелькнула целая вереница котов: рыжих, черных, белых. И все с задранной задней ногой самозабвенно делали это… Ни за что!
– Кошкой, – решила настоять на своем, и зажмурилась. Сейчас начнется… Ой, мамочки!
Вжих! Словно с горки я скатилась вниз и оказалась в самых пятках Зверя. Здесь было хорошо: я ничего не видела и не чувствовала. Теперь пусть делает что хочет, а я знать ничего не знаю, ведать не ведаю. Эта маленькая победа над исчадьем ада доставила искреннюю радость.
Некоторое время ничего не происходило. Я принялась размышлять о своем новом положении. С одной стороны, ужасно, что я вселилась в Зверя из Преисподней, но с другой стороны, может, это мне шанс такой дан свыше. Вот Святой Иеремий своими беседами заставил демона Имунила вырвать из себя сердце. Всем известно – добровольная жертва обладает огромной силой. С помощью того сердца Иеремий мог излечивать самые страшные раны у доблестных защитников Света. За это после смерти его причислили к лику Святых, и Иеремий стал самым любимым и почитаемым среди них. Может, и мне судьба уготовила заставить Исчадье Ада служить добру? Я представила себя изображенной на гобелене в соборе. Люди стоят передо мной на коленях, в глазах слезы, а губы шепчут: «Святая Лира! Спасительница…»
– Лира, выходи! Я согласен, – бархатный баритон ворвался в мои мечты.
И я мысленно поблагодарила Святую Троицу, что он меня не слышал. Мне здорово повезло в том, что, когда я хотела, то легко могла скрывать свои мысли. Видно Святые не до конца разочаровались во мне. И в том, как быстро этот грубый мужлан согласился со мной, я тоже увидела