мне нужно спокойствие. Люди ― идиоты. Как сказал один мудрый человек, не расстраивайся из-за людей, они все умрут. Или мудрый человек этого не говорил, а сразу запостил в контактик?
– Я хочу видеть менеджера, ― заявляет псинолюбивый мальчик.
– Желание клиента для нас ― закон, ― спокойным, как телодвижения удава, голосом отвечаю я. И сразу отлегло. Пусть Еленочка с ними разбирается, у нее давно проблем в жизни не было. ― Одну минуту, я позову администратора.
– А я хочу видеть… а, ну да, ― в глазах детины рябит белый шум. Тупая оборона уронила легкий след на его благородное лицо. Он отклячил губу и ждет Лену. Но одного он не знает: она сожрет его, этого бедного мальчика, мило улыбнется и сожрет. И он купит латте, и положит собачку в герметичную сумку, и станет милым и послушным до тех пор, пока не покинет ЕЕ территорию. Эта женщина ― страшнейший хищник Зауралья; ее мать ― истерика, ее отец ― массовые расстрелы. Но всё это она подает под таким тихим вкрадчивым соусом, что на прошлой неделе в пятый раз вышла замуж за богатейчика, и этот, как три предыдущих, уверен, что бывший муж был негодяй и мерзавец, не ценил тонкой лениной души и оставил ее с разбитым сердцем. Недостижимый уровень мастерства, недостижимый.
Не повезло Лене только с первым мужем. То был брак по большой юношеской любви: настолько большой, что Лена не только согласилась жить в съемной комнатке без евроремонта, но даже сменила фамилию с Романовой на Ковыряйко. Когда мама Лены ею недовольна, она так и зовет ее: «Ковыряйко». Впрочем, с момента первого развода дочь почти не дает маме поводов для недовольства. Даже фамилии – одна краше другой.
Лена вплывает в зал, и потолок становится ниже. Мой бедный мочевой пузырь собирает последние крохи самообладания, чтобы не расплакаться, и тут, наконец, появляется Антон.
– Попкорн и стереоочки, ― шепчу я ему и скрываюсь за дверью подсобки. Мои билеты в театр сегодня достались камерунцу, но это ничего: будут новые шоу, пока живы собаки мелких пород и люди мелких проблем. Я начинаю бег с препятствиями по тесной жаркой кухне, полной людей и тележек на колесиках. Уворачиваюсь от подноса с десертными вилками, пригибаюсь под плывущим навстречу тортом и, наконец, вырываюсь на свободу, в консюмеристский рай.
Торговый центр «Солнечный» раскинул свои стальные крылья на площади в девяносто девять тысяч квадратных метров. И здесь только два туалета ― мужской и женский, оба на шесть кабинок. На втором, среднем этаже. На первом тоже были, но вчера сплыли. Вернее, всплыли.
Мне нужно добраться до эскалатора, едущего наверх ― он расположен в правом крыле, а кондитерская в левом. Затем от эскалатора пройти к центральной части здания. Там туалеты. И, наконец, очередь. Ее длина варьируется в рамках случайного набора бесконечно больших чисел, и я каждый раз благословляю тот факт, что отец не пожалел для меня Y-хромосомы: конца очереди в женский не видно никогда. Я уверен: фикусы в кадках до сих пор не умерли от уриновой