его знали в сельсовете и конторе совхоза, а для всех он был дед Тибекин. Жил в километре от деревни возле общественного родника, «ключа», так называлось по-местному. Разбил по собственной инициативе сад на нескольких гектарах, завел пасеку, птичник и один за всем этим ухаживал. Даже урожай собирал сам. Сейчас я понимаю, что деда, пользуясь его безотказностью, нещадно эксплуатировали, тогда мы над этим не задумывались.
Сад посреди степи был оазисом в пустыне. Рядом всегда росла гречиха, вокруг поля, да и на самом поле алела сарана, местная лилия, которую заодно с гречихой опыляли пчелы с его пасеки. И сад и пасека были единственными во всей округе.
Говорят, где-то возле сел Пури и Селинда еще были сады, но они совхозу не принадлежали. Хотя отношение к саду деда имели. Когда ему привозили саженцы «ранеток» и «дикого яблочка» (морозостойкие разновидности мелкоплодных яблонь) для ремонта сада, предприимчивые граждане из числа местных куркулей, их воровали и закладывали собственные сады в потаенных местах. Никто не видел с этих садов урожая, ходить туда боялись, суровые хозяева без шуток охраняли свое добро с оружием. Подстрелить могли за милую душу. А поедали плоды, наверное, как и выращивали, т.е. тайком. Так же как их дети в школьных интернатах жевали пряники под одеялами, чтоб не делиться с товарищами из небогатых семей. Потом удивлялись, за что их не любят.
Не то было у деда Тибекина, который сам выращивал, охранял, собирал урожай и сдавал все до килограмма в совхозный детский садик и столовую. Ребятня дошкольного возраста постоянно околачивалась возле его владений. Нам одинаково интересны были и гречиха вперемешку с саранками и сад с плодами и пасека с медом. Здесь все было вкусным и доступным. На поле мы откапывали луковицы саранки, а во время осенней вспашки бегали за трактором и из распаханных мышиных кладовых набирали по ведру этого лакомства. Кто в детстве не ел саранку, тот обделенный человек.
А вот вкусности, которые для нас были экзотикой, с хозяйства деда доставались не просто, требовались смекалка, отвага и удача. Дед играл с нами по своим правилам, не посвящая в них нас. Да что там, он даже не говорил никогда, что это игра. Вот и тряслись мы сейчас на деревьях в ожидании неминуемого наказания. По правде сказать, боялись мы понарошку, сценарий был всегда один и тот же. Но исполнялся с таким реализмом, что мы сами в него верили.
Дед подошел и встал под деревьями с грозным видом, силясь разглядеть преступников сквозь ветки. Каждый из нас сидел в надежде, что его не увидят. Надежда жила до последнего. Даже когда встречались с ним взглядами, отворачивались в сторону, вдруг не разглядит.
– Так, Находка, что ты скажешь?
– Гав, гав!
– Что, что? Витька Поляков, Васька Парыгин, Санька Марков, Вовка Султанов, Генка Фартусов? Все?
– Гав-гав!
– Еще и Вовка Лончаков, который Макила? А этот шкет чего увязался? Еще свалится с дерева. И Кеха Поляков? Балбес большой, уже в первом