Мишку изнутри. Магия, которой никогда не научат в Хогвартсе, незаметно и верно превращает смертельно опасное чудовище в мирного, доброго человека. Только очень усталого.
Чувствуя, как спадает непосильный груз напряжения, Миша тяжело вздыхает, ковыряется вилкой в остатках ужина и не знает, с чего начинать свой рассказ.
Может быть, с того, что Олька никогда не давала ему покоя?
С самого первого момента их знакомства. Словно айсберг, появившийся из сумерек белой Ленинградской ночи, она стала фатумом Титаника его успешной жизни. Разрушив первую иллюзию его детства о том, что он знает все.
– Я сам над ним работал, – говорит он сейчас себе и жене. – Только…. не получалось все, не складывалось, и отец… – Миша с досадой отодвигает тарелку, принимает от Риты кружку. – Если бы он поддержал меня, понимаешь? Я бы сам перебрал «Северо-Запад». Но я точно знал, что он зарубит….а вот ее вряд ли!
Рита кивает, смакует чуть терпкий с легкой горчинкой настой.
– …теперь она задаст ему! – тем временем распаляется в эмоциональных откровениях муж. – О! Ты даже представить не можешь, что она за человек! И он не представляет, он предлагает мне плагиат! Это глупо! – в громких восклицаниях страх и страсть. – А я ее поддержу! Ради него же! Ради, мать ее, Компании…
Иногда даже «в доску» свои люди показываются с неизученной, изнаночной стороны, о которой не подозреваешь. Рита с растущим удивлением наблюдает сейчас неожиданное явление Золотарева, возбужденного от уверенности в собственной неуверенности. Руки трясутся, глаза бегают, в голосе вообще петушиный хор.
– Кто она? – тихо спрашивает молодая женщина, никогда не ревновавшая мужа, даже имея неоспоримые доказательства измен и неверности. Миша удивленно замолкает на полуслове. Смотрит так, словно впервые, неожиданно увидел Риту. Словно здесь ее не должно было быть, или до этого он объяснял ей таблицу умножения, а она спрашивает, не это ли причина зеленой травы.
– Кампински, – нелепо звучит его голос, произносящий нелепую фамилию. – Мы в школе учились с ней, я тебе не рассказывал. Она не человек просто, а танк.
По мере его слов Рита начинает отрицательно качать головой.
– Нет! Не рассказывай мне и сейчас! Я не намерена обсуждать твоих фавориток за вечерним семейным ужином! Вздыхать, подпевая тебе – ах, какая женщина!
Глаза Михаила выдают растущее прерванным возбуждением бешенство.
– Дура! Я не о том! Вы вообще похожи с ней… – рявкает, психует и ошарашено замолкает, удивленный какой-то своей внезапной догадкой.
– Сам дурак! – иронично и зло отвечает Рита. – И еще одна твоя дурацкая мечта про любовь втроем! – она поднимается, выплескивает остатки чая в мойку, автоматически ополаскивает кружку и ставит на место.
– Ага, с бревном и феминисткой! – бесится Золотарев. Она не дает ему договорить, покидая столовую, роняет обидные фразы.
– Forever alone, дорогой! И не забудь позвонить своей гейше!
Не дождавшись звонка, Джамала, засыпая, обнимает медведя. Большого такого, плюшевого