Тем не менее, – воскликнул вдруг Лионель, – это ужасно! Тайна! Иметь тайну в жизни, единственную тайну, которую не можешь разгадать! Эти лампы, ключи, эта жажда все знать, всему учиться, разве все это не кажется вам до невозможности комичным?
Глава IX. Мадемуазель Ява
Нужно ли говорить о том, что Жильберта Лаваль ездила верхом совершенно как мальчишка? Одна нога тут, другая там. То, что о ней уже известно, достаточно ее рисует. Она была из тех современных наездниц, к которым больше не подходит устаревшее слово «амазонка» и которые отсылают в самое далекое прошлое седло с крючками, длинную юбку и цилиндр.
Возможно, что Жан Морейль, как денди, и жалел об этом в душе. Но, сам будучи прекрасным наездником, он ценил изящную и уверенную езду молодой девушки, умевшей владеть своими движениями. Лошадь шла под ней грациозным, спокойным и размеренным шагом.
Препятствия возле тира для голубей они проехали держась очень близко друг к другу. Жан Морейль предложил поехать в Арменонвиль, чтобы там чего-нибудь выпить.
Лошади были уже в поту. Весенний день походил, скорее, на июльский. Жан Морейль и Жильберта ехали шагом по тенистой дороге. Они уже успели объехать лес во всех направлениях.
– Итак, – сказал он, – второго июня, через месяц! Что может нам помешать? Раньше, мне кажется, не удастся повенчаться из-за разных формальностей…
– Значит, решено? Второго июня?
– По рукам! – сказал он, протягивая руку в перчатке. Пришпоренные лошади пошли рядом. Всадники глядели друг на друга счастливыми глазами. Потом с сожалением расцепили руки, давая дорогу маленькой кавалькаде молодежи, промчавшейся мимо галопом и оглушившей их шумным смехом, криками и скрипом седел.
– Куда мы поедем… после? – спросила Жильберта.
– После второго июня?.. Хотите в Люверси?
– Вы шутите…
– Конечно, шучу, хотя будущее полно неизвестности…
– Странно, что вы подумали о Люверси, Жан. Когда я была маленькой, я любила мечтать о том, как я буду там счастлива с вами!
– Со мной?
– Да. Вы, конечно, в моих мечтах были… как вам сказать… белым юношей… белым, как белая страница… И вот вы пришли, и на странице появился портрет. В Люверси есть скамья, старая каменная скамья… Сколько раз я сидела на ней рядом с вашим призраком!.. Как глупо, что нельзя этого осуществить!..
– Зависит только от вас.
Жильберта гримаской выразила свое сомнение.
– А между тем я вовсе не трусиха, – сказала она. – Это не страх… Это гораздо хуже. Этому противится все мое существо. Просить меня, чтобы я вернулась в Люверси, все равно что просить меня броситься в огонь или воду. Даже если бы вы меня об этом просили…
– Я не прошу, – ответил Жан. – Не дальше как сегодня мадам де Праз пробовала убедить меня, чтобы я заставил вас побороть ваше предубеждение. Я отказался. Напротив, я полагаю, что вы не должны насиловать свою природу.
– Мою природу… признаюсь, у меня какая-то глупая природа. Ведь змея эта, наверно,