погнали для вывоза войск из Порт-Артура. Раз в сутки ходит только сборный, «пятьсот-весёлый». Говорят, временно, а сколько протянется – никто не знает. Да и на него только по воинскому требованию… Даже не представляю, что делать? – Бронников ещё ниже огорченно опустил уголки рта и потянулся за «Беломором».
– А долго? – спросил Петька Фабер.
– Что долго?
– Ждать долго?
– А кто знает! – Бронников закурил, как доменная печь, выпустив в небо густой шлейф сизого дыма. Мы не видели его ещё таким растерянным. Видать, и знак Почетного железнодорожника не сильно тянул.
– Хотел пойти до Тышкова, – раздумчиво продолжил Сергей Брониславович, – так не пускают! Они тут все на ушах стоят из-за этой порт-артурской кампании… Черт знает, что делать? А завтра в Борзе генерал Корабельников ждет, специально из Москвы прилетел. Мы там срочные изыскания должны для… Да ладно! – он махнул рукой, окончательно затухая.
И было из-за чего! Как потом выяснилось, Брунька заранее не заказал проездные документы и поехал «наобум Лазаря», начисто забыв, что щедрый Никита Сергеевич Хрущёв не только пообещал отдать Мао Цзэдуну нашу военно-морскую базу в Порт-Артуре, более того, приказал это выполнить в такие сроки, что бежать, не оглядываясь, было бы проще. Потом, кстати, такой же «финт» «проделал» Горбачев с выводом группы советских войск из Германии. Тоже бежали, спотыкаясь и бросая даже исподнее, переселяясь с танками-пушками-самолётами в бескрайнее и чистое «русское поле». После этого кому, как не ему, быть «лучшим немцем»!
Однако почему так сильно страдал Бронников? Он, оказывается, должен завтра вместе с важной комиссией из Минобороны определять площадку для вывода бронепоездов. Мы потом видели этого генерала Корабельникова, страшнее не придумаешь! Он разговаривал, аки зверь рассерженный, хотя все прибыли вовремя и стояли навытяжку. А если бы опоздали? Страшно представить! Поэтому и охал окутанный слоистым дымом Брониславович перед угрозой оставить «наш бронепоезд» без запасного пути. А их перегоняли из Китая аж десять штук, бронированных монстров с пушками и пулеметами. Не оставлять же «друзьям до гроба»! Хотя с утра до вечера по радио пели лучшее произведение композитора Вано Мурадели: «Русский с китайцем – братья навек».
В нашей хабаровской железнодорожной школе № 2 тот «хит» был предметом особой гордости, как бы сегодня сказали – «брендом». На всех смотрах художественной самодеятельности, особенно тех, что проводил Дорпрофсож (мы не знали, что это такое, но боялись, поскольку директор школы, величественная, как портрет актрисы Ермоловой, Луиза Марковна Шакальская, часто с придыханием говорила: «Не дай Бог, узнают в Дорпрофсоже!»), наш хор, в котором пели все, даже записные двоечники, повергал в неописуемый восторг любое жюри, когда под духовой оркестр оглушающе гремел:
Москва – Пекин, Москва – Пекин,
Идут, идут вперед народы
За светлый путь, за прочный мир,
Под знаменем свободы…
А