и, наконец, направились туда, где ожидали встретить ответы.
Веселый дом встретил приветливо – объятиями и улыбками. В зале играли на пипе – инструменте наподобие лютни, пахло духами и бангом – дурманящими цигарками, приводившими в веселое настроение. Среди лиц, мелькавших вокруг – и русских, и китайских – виделось немало совсем юных и весьма смазливых. Однако Деникин был совсем не в настроении, а Ершов, по-видимому, испытывал к представительницам ночного ремесла брезгливость. Он явно нервничал.
А потом околоточный заговорил, и веселье рассеялось. Вместо того, чтобы проявить дружелюбие и попросить об услуге, Ершов сходу официально представился и ледяным тоном выложил цель посещения – поиски пропавшего полицмейстера. Он и впрямь забыл, что пришли они с частным визитом, и при том – к даме сердца пропавшего?
– Не понимай, – прелестно улыбаясь, отвечала на все вопросы голова с безумно высокой, унизанной шелковыми цветами, прической. Ее обладательница вышла навстречу Ершову с Деникиным после того, как прозвучало слово «полиция». Похоже, она занимала в иерархии веселого дома место выше, нежели обычные барышни.
Пробившись с ней минут десять, помощник полицмейстера и околоточный отчаялись, и, не сговариваясь, двинулись вглубь борделя. Голова побежала следом, хватая полицейских за спины миниатюрными ручонками с дьявольски длинными ногтями.
– Низя, низя, барина! Скока нада, барина? Все есть, все дам! – похоже, в итоге она решила, что Ершов с Деникиным пришли не то с облавой, не то с намерением и вовсе задержать обитательниц, а веселый дом – выселить.
Тревожные крики на китайском огласили здание сверху до низу. Девушки, еще недавно столь приветливые, разбежались. Музыка стихла, но сменившие ее стуки и шорохи спешных сборов звучали ничуть не тише.
– Вы сами все испоганили, Ершов. Зачем вы их распугали? – шепнул Деникин.
Околоточный выглядел крайне подавленным.
Не зная толком, что собирались найти, они стали распахивать подряд все двери. Те, что уже успели запереться, поддавались пинку Деникина.
– Цзи Шань! Мы ищем Цзи Шаня! – периодически оповещал Ершов.
Помощник полицмейстера очень хотел спросить: зачем? Но еще более его интересовало то, что могло случится, если бы напарник все же сыскал желаемое. Деникин дорого бы отдал, чтобы на это взглянуть! Какой-то околоточный, столь возмутительным образом – и, главное, совсем без повода – беспокоящий наперсника полицмейстера, да еще в его тайном логове! Нашел бы Ершов, чем объяснить свой поступок?
Однако, пройдя почти до конца коридора второго этажа, полицейские не встретили не только Мишая, но и вовсе ничего примечательного, кроме бегущих впопыхах горожан и шустро одевавшихся девок.
Но вдруг свершилось. Выбив очередную дверь, Деникин понял, что они определенно что-то нашли. В полутьме – лампу предусмотрительно загасили – к окну метнулась фигура. Посетителям веселого дома не грозила кара, у них не имелось резона так рисковать собой – значит, причина крылась в