несолоно хлебавши. По известным только Литве причинам испугало литовских князей, панов рады и церковников то, что Василий Патрикеев сказал знаменательные слова: «Государь всея Руси». Позже Патрикеев понял, что Иван Васильевич поторопился с заявлением о своем титуле: великий князь – одно, а государь всея Руси – совершенно другое. И испугались литвины не без оснований. Знал же Патрикеев, что в эту пору Великое княжество Литовское на две трети состояло из русских земель, захваченных разбойным путем в пору великого нашествия на Русь монголо-татарских орд, и государь всея Руси имел право на эти земли и считал долгом их возвращение в лоно своей державы. Титул великого князя, по мнению литовцев, такого права Ивану Васильевичу не давал. Великий князь Александр не устоял перед натиском своих вельмож, и само собой погасло его желание свататься за дочь «государя всея Руси».
Иван Васильевич не предполагал, что ему будет отказано по такой причине, и сильно расстроился из-за несостоявшегося сватовства. Однако он проявил упорство и по-своему добивался цели. В те дни, по возвращении Василия Патрикеева из Литвы, государь спросил его:
– Скажи, любезный сват, неужели так бесхарактерен литовский князь Александр, что так легко отказался от своего желания жениться? Или схиму принять намерен? – улыбнулся он.
– Промашку мы допустили, Иван Васильевич. Твое грозное имя «государь всея Руси» испугало его. Да и не его прежде, а все великокняжеское окружение и панов рады. Но мыслю я все поправить. Отправь-ка меня, государь-батюшка, в Новгород, друга повидать, с ним с глазу на глаз побеседовать. У него в Литве есть сильный человек.
– Кто тот новгородец?
– Он тебе ведом и в чести у тебя. Это наместник Яков Захарьич.
– Достойный муж. Собирайся, коль так, в Новгород.
И великий князь послал Василия Патрикеева к наместнику Якову Захарьичу, который давно дружил с троцким воеводой Яном Заберезинским. С приездом Патрикеева Яков завел переписку с Яном, изложил желание Ивана Васильевича породниться с Александром. После первого же обмена грамотами Ян Заберезинский сам прибыл в Новгород, якобы за покупкой заонежских кречетов. А заодно и для разговора без чужих глаз и ушей.
Яков Захарьич исполнил волю государя и сказал Заберезинскому все так, как услышал от Патрикеева. Однако троцкий воевода, покинув Новгород со многими дарами, доложил своему великому князю не так, как было должно по уговору, а как хотелось панам рады. Не ожидал подобного подвоха от «друга» Яков Захарьич, и случился новый казус, который углубил раскол между Русью и Литвой. Потом троцкий воевода, оправдываясь перед новгородским наместником, скажет:
– Не надо было Ивану Васильевичу спешить величать себя государем всея Руси. Поняли же в Литве паны рады, что он и на литовскую Русь пытается наложить свою руку.
– Да мы двести лет не спешили, и ты это знаешь, – горячился Яков. – Разве это не наша отчина?!
– Была ваша, а ныне наша, – упорствовал Ян Заберезинский, и не без