здесь собравшиеся граждане, зависит одобрить решение архонтов, ареопагитов и старейшин и поднятием рук принять предложенную меру. Как и всегда, вы не поторопитесь своим решением; чтобы потом не раскаяться в своем приговоре, здраво обдумайте его. Но предварительно выслушайте гражданина Солона, который просит у нас права обратиться к вам с речью. Он ближе познакомит вас с достойной личностью старца Эпименида, с которым он связан многолетней и тесной дружбой. Глашатай, предложи Солону, сыну Эксекестида, вступить на кафедру и воспользоваться данным ему разрешением.
Бурные рукоплескания огласили воздух, когда на возвышении для ораторов появилась коренастая, всем хорошо знакомая фигура одного из популярнейших граждан. Благородное, правильное лицо мыслителя и друга народа дышало величавым спокойствием, и голос Солона, несколько глухой, сразу окреп, когда в тысяче любовно обращенных на него взоров именитый афинянин увидел, с какой неподдельной радостью, с какой твердой, незыблемой надеждой взирают на него удрученные постигшим их тяжким горем сограждане. Слегка опершись левой рукой о выступ каменного возвышения, Солон сказал:
– Хвала богам, давшим мне возможность сегодня снова обратиться к вам с речью, афинские мужи! По теплому приему, которым вы удостоили меня, мне ясно, что мера правительства пришлась вам по сердцу. Да иначе и быть не может. Нас постигло из ряда вон выходящее бедствие, и мы должны прибегнуть к необычайному средству. В чем оно заключается, вы уже знаете. Не стану повторять вам поэтому слов эпистата, а поделюсь лишь тем, что я знаю о славном Эпимениде, давнишней дружбой которого я, доподлинно, вправе гордиться. Не сомневаюсь, что вы, узнав, на ком остановился выбор властей, ни на одно мгновение не задумаетесь одобрить этот выбор. О широкой славе Эпименида вы слышали сейчас изящное слово эпистата. Спрашивается лишь, чем и как стяжал ее себе этот необычайный старец? Постараюсь вкратце удовлетворить ваше любопытство.
Уже рождение Эпименида, сына Доссада, указывает на то, что с самого начала этот человек был отмечен богами и предназначен совершать необычайные дела. Мать его, нимфа Балта, родословная которой теряется в глубокой древности и связана со знойными степями плодоносной долины Тигра и Евфрата. Балта – родная сестра, быть может, супруга грозного ассирийского Бала, отца богов, принявшего у вавилонян имя зиждителя Бела, а у хитроумных финикийцев известного под названием могущественного властелина Ваала. Родина Эпименида – город Фест на остров Крит, где столько финикийцев и где вавилонские купцы устроили такое множество огромных торговых складов. От имени Крита он получил, вероятно, также и прозвище курета[21], что опять-таки устанавливает связь божественного старца с таинственным Востоком. Еще в раннем детстве Эпименид увлекался не играми сверстников, а предпочитал внимать наставительным речам великих мудрецов и жрецов, которым он сам вскоре уподобился в мудрости. Годы шли, и Эпименид, став эфебом (юношей), решил