об этом вслух, его немедленно проштемпелевывают как расиста и нациста. Как раз в этом-то и заключается демократическая «свобода слова»: «свобода» выражать мнение своего убийцы.
Рассудочное мышление является идеальным материалом для манипулирования: логичность, предоставленная самой себе, без выхода «наружу», в сферу образных представлений и интуиции, есть своего рода кладбище, с раз и навсегда установленным на нем порядком. Оперируя исключительно мертвыми величинами, рассудок строит всегда одно и то же, нуждаясь поэтому не в красочном одухотворении мышления, но в схеме. Люди не замечают, как их медленно, постепенно, планомерно превращают в стадо, пусть даже сытое. И чтобы выжить на пути к собственной индивидуализации, сегодня нужен не «взрыв мозга», к чему ведет, собственно, сегодняшняя реальность, но отказ от доминирования рассудочности над душевностью. Рассудочность – это не «высшая мера» ума, но всего лишь инструмент познания материального мира, поэтому перенос рассудочных истин в правовую и культурную сферу – что происходит сегодня повсеместно – несет этим сферам гибель: вроде бы есть законы, но они не действуют, вроде бы ведется разговор о культуре, но это все сплошь рэп и футбол.
Мертвый рассудочный «порядок», заранее регламентирующий потребность в свободе, может в какой-то степени удовлетворить потребности празвития негра, тогда как для этнического норвежца это своего рода гулаг, подступающий вплотную к области Я: личность попросту тонет в клоаке счастья.
В Рагнароке, этом профетическом откровении ясновидческих времен, говорится не только о «гибели богов», т. е. о потере совершенно особых способностей, которыми эволюция наделила северные народы, но еще и об «отмстителе Одина», которому надлежит «убить того, кто убил Одина». Убить внешне ориентированный, компьютеризированный рассудок? Не убить, но превзойти. Работа рассудка как чисто мозговая деятельность есть процесс непрерывного умирания: мысль выпархивает, словно бабочка, из кокона разрушающейся материи нервов. Но это всего лишь отраженная нервом мысль, сам нерв не мыслит, и построенная исключительно на рассудке материалистическая наука не может своими силами придти к знанию того, что мыслит в человеке его эфирное тело, где, собственно, и обретается сегодня Христос. Эфирное мышление, в отличие от мозгового, является живым, оно той же самой природы, что и силы Одина, оно возвращает Одина обратно. Собственно, предельной целью действующих сегодня сил разрушения является как раз недопущение перехода от мозгового мышления к эфирному (образному, имагинационному). Что для этого нужно? Как можно эффективнее ослабить сам процесс мышления (мозгового), свести его на нет, заменив готовыми манипуляторскими формулами. Так что «убийство Одина» продолжается сегодня со всей основательностью великой материалистической науки и технологии, со всей дотошностью манипуляторской, материалистически ориентированной