вздохну и скажу с высоты,
«Будут лучше, будут хуже,
Но не будет такой как Ты…»
Сон о Париже
И опять мне приснился Париж,
Ощущенье как в небе паришь,
Не касаясь ни шпилей, ни крыш,
Над мечтой, над Парижем царишь!
Дежавю, дежавю, дежавю,
Над Монмартром бушует весна,
И я облаком легким парю,
И во сне мне совсем не до сна!
Сердце бьется в груди словно стриж,
Где мечты, а где грустная явь?
Я тебе покажу МОЙ Париж,
Только веки закрой и представь…
Реквием по мечте
Моим безвременно ушедшим коллегам
Врачи уходят постепенно в НИКУДА,
Долги, разводы, суициды и инфаркты,
Их финиши, похожие на старты,
С забегом в пустоту и в «НИКОГДА»…
Не все, увы, родились Авиценной,
Хотя сейчас не время Авиценн,
Врач – функция в халате, неизменно,
С зарплатой нищих в небоскребах цен.
«Светя другим, я сам – сгораю»,
Две ставки как верблюжьих два горба,
Да мы сгораем или «выгораем»,
Вполне завидная Судьба!
Печально подводить сейчас итоги,
Пишу, пропитанные болью строки,
Мы одиноки и разочарованы как Боги,
А слово «Врач» – звучит сегодня горько…
Жизнь по Эпикуру
Когда бушует в гневе темный океан,
И люди в страхе шепчут Бога имя,
Хоть я и трезв, но всё ж от счастья пьян,
И радует одно, что я не с ними…
Когда бредет устав от жажды караван,
И жизнь вмещается в глоток или кусочек дыни,
Верблюд горбат, горбат песком бархан,
И радует одно, что я не с ними…
Беда стучит в чужую дверь ногой,
Удобней быть слепыми и глухими,
Когда ведут толпою на убой,
Лишь радует одно, что я не с ними…
Жизнь не игра, порой неравный бой,
Среди людей, ты одинок в пустыне,
И счастливы они, что не с тобой,
Это цена твоя, что рад, что не был с ними…
О бесполезности пользы
Клеит больной коробочки,
В каждой – кусочек прошлого,
Так же как в этих строчках,
Мало в этом хорошего.
Взгляд стеклянно-бессмысленный,
Все в прошлом: семья и карьера,
Впрочем, забыто и прошлое,
Только лекарств без меры…
Жизнь сигаретой размерена,
Смысла в ней нет места,
Сколько он коробочек сделает,
Богу не интересно!
Ночной разговор с другом
Михаилу Вингурту
На донышке водка в стакане,
И плавно плывут облака,
Зализаны старые раны,
«Вот только…», выводит рука.
Вот только… Строка замирает,
И сыт, и обут, и здоров,
Вот только… И вновь не хватает,
Каких-то особенных слов.
И вроде бы