буквами: «Уроки иврита. Звоните…», был наклеен на самом верху стенда, чтобы никто не мог его сорвать, и потому объявление он заметил не сразу. Прочтя его, Павел закурил. Сигарета погасла, а в голове выстроился четкий ясный план. «Вот что мне нужно, и почему в голову это раньше не пришло? Надо изучить язык, досконально, чтобы не только говорить, но читать и думать на нем. Все силы брошу… Это первое, потом. Потом надо с умом выбрать невесту. На факультете много девушек из еврейских семей. А лучше всего специально познакомиться, чтобы и у ее семьи была такая же цель – в смысле уехать отсюда, навсегда. Хорошая порядочная девушка… Кстати, говорят, еврейки – прекрасные матери и очень хорошие жены. А Ольга? Нет-нет и нет. Не вариант! Уехать! Тянуть не буду. Придется, конечно, еще помучиться здесь. Вести себя буду тише воды, ниже травы, чтобы никто, даже родители, ничего не узнали, – одним словом, помалкивать, ничем не выдавая своих планов. Да, пожалуй, это единственный выход. Надо готовить себя… Подумать только, я, малодушный, трусоватый и собрался эмигрировать. Вот это дела!»
Он сорвал объявление и тут же, в ближайшем автомате, набрал указанный номер. Трубку долго не поднимали, а после шести гудков, которые показались Павлу вечностью, ему ответили сквозь зубы что-то невразумительное. Он снова набрал номер, ждал, когда подзовут преподавателя. Представил себе старенького еврея, живущего на мизерную пенсию и доходы от уроков, неухоженного, небольшого роста человечка, шаркающего по коридору коммунальной квартиры…
– Алло, я вас слушаю, – молодой звонкий голос оглушил студента журфака.
– Простите, я…я звоню по объявлению, мне нужен преподаватель иврита. Я туда попал? – тихо спросил Павел.
– Да-да, записывайте адрес, я вас буду ждать. Приезжайте прямо сегодня. Где-то через часок.
***
Огромные окна большого старинного дома на улице Чехова смотрели на бывшее здание Купеческого собрания, знаменитого в прошлом своими ресторанами и игральными залами. Около театра, разместившегося в этом здании, толпилась очередь жаждущих попасть на премьеру. Павел отметил для себя, что даже не поинтересовался, чем «Ленком» хотел удивить Москву этим вечером.
Отделанный зеркалами лифт мягко поднял его на последний этаж. На входной квартирной двери красовалось множество маленьких звоночков-пуговиц и латунных табличек с еле различимыми надписями. Нажав кнопку, к своему удивлению, он занервничал.
Дверь открылась: высокий, спортивного типа мужчина, лет тридцати, в махровом халате и накинутым на голову капюшоном, доброжелательно улыбался. Нос и огромные карие глаза с маленьким прищуром выдавали его происхождение, которое так не любят на Руси. Учитель был чем-то похож на веселых монахов из «Декамерона», обаятельных жизнелюбов-хитрецов, которые никогда и ни за что не откажутся ни от одной из земных радостей.
Коридор извивался