Кто-то из них когда-то руководил им, но теперь именно он оказался тем единственным, которому доверили ответственный пост. Анатолий даже во сне чувствовал, как от гордости распирает грудь. Особенно приятно было видеть своих бывших начальников, которые сидели смирно, как ученики в первом классе, подобострастно заглядывая ему в лицо и пытаясь уловить настроение начальника.
Совещание так и не началось: Анатолий проснулся. Он попытался вспомнить, о чём всё-таки должно было быть совещание, но не мог. Однако на душе было тепло и приятно, и он ещё несколько минут бодрствовал, наслаждаясь чувством чего-то достигнутого…
В следующем сне он оказался на опушке леса. Откуда-то пробивался еле слышный звук работающего трактора, который вовсе не заглушал весёлого птичьего щебета, шума листвы, писка снующих в траве полевых мышей. Эти звуки были громкими и почему-то отдавались ещё и эхом. Анатолий шёл по траве на приглушённое тарахтенье мотора, но лесные звуки становились всё явственнее, а тарахтенье постепенно стихало, пока, наконец, совсем не исчезло. И тогда неожиданно его охватили страх и тоскливое чувство одиночества. Радостный щебет птиц сменился уханьем совы и карканьем ворона; вместо шума листвы послышался треск падающих деревьев, а писк мышей перерос в злобное урчание неведомых зверей.
Он проснулся в испарине, ещё явственно слыша страшные звуки. Подумал: «К чему бы этот кошмар?» – и опять провалился в сон.
Но сновидения на этом не кончились, и новый сон был вообще непонятным.
…Он стоял у наковальни. Слева от него синим пламенем жарко горели угли, в которых торчала полоса железа. Вынув светящуюся сине-жёлтым цветом полосу, Анатолий размеренными ударами стал бить по ней небольшой кувалдой. Железо на глазах становилось острым лезвием какого-то предмета.
Даже во сне он чувствовал, как напрягаются мускулы, как течёт между лопаток пот, как волнами бьёт в его тело жара от наковальни и железной полосы. Он получал истинное удовольствие от работы, а железная полоса превращалась в обоюдоострый меч.
Ещё ему было приятно присутствие кого-то второго, которого он не видел, но который был рядом и раздувал меха, отчего огонь в углях вспыхивал ярче. С каким-то странным вздохом язычки синего пламени устремлялись вверх, тут же сжимались до обычного размера, обдавая при этом очередной волной жары. Этот второй, его молчаливое участие в работе вдохновляли Анатолия, и он решительно бил кувалдочкой. Такое чувство он испытывал иногда и наяву, когда делал что-то важное на работе или дома, ощущая спиной чей-то одобрительный взгляд…
Проснулся Анатолий рано. Всё приснившееся, на удивление, помнил досконально и продолжал думать о снах, когда чистил зубы, стоял под душем, затем одевался и варил кофе. Занятый своими мыслями, он не заметил, как жена прошла в ванную комнату и очнулся лишь тогда, когда она вошла в кухню и приветливо с ним поздоровалась.