? – спросил я.
Нет, спросил – это неудачно сказано, здесь больше подойдет – осторожно осведомился.
Итак:
– Позвольте поинтересоваться, как его убили? – осторожно осведомился я.
– Его убили…
Дворецкий не договорил. Нет, тут произошло что-то другое, он сказал – но я не услышал его слов. И даже не так – его слова как будто… пропали.
Вот это я хорошо запомнил.
Что его слова пропали.
Я приехал к «Дроздам» после захода солнца – когда мне позвонили и сказали, что в «Дроздах» убили хозяина. Труп лежал в центре гостиной с…
…сколько я не смотрел на убитого, я так и не мог понять, что же именно с ним случилось. Его убили – несомненно, но я не видел на теле никаких следов убийства. Нет, не то, чтобы их не было – я их не видел, в том-то была вся разница.
– Как его убили? – спросил я второй раз.
– Его…
…и снова я не услышал ответа – и не потому, что он не ответил, а потому, что…
Что-то произошло.
– Вы можете сказать мне, как его убили? – не выдержал я.
– Нет.
– Но…
– …цензура, друг мой.
– Простите?
– Цензура.
– Что вы имеете в виду?
– В книге не должно быть написано, как убили человека… власти боятся, вдруг кто-то прочитает книгу и сделает то же самое.
– Но…
– …очень сожалею, ничем не могу помочь.
Я еще раз посмотрел на место преступления, потом многозначительно перевел взгляд на дворецкого.
– Я одного не понимаю… зачем вы вызвали меня?
– Но как же… кто-то убил хозяина… и я…
– Кто-то? Да вы же сами его убили.
Ни один мускул не дрогнул на лице дворецкого.
– Отчего вы так решили? У вас есть доказательства?
– Представьте себе – есть.
– И какие же?
– Орудие убийства в вашей руке.
– Но это же…
…дворецкий не договорил, что это, – его слова снова потерялись куда-то.
– Да это же…
…и снова я ничего не услышал.
– …этим вполне можно убить человека, – ответил я.
– С чего вы взяли, что… можно убить человека?
– Если бы этим нельзя было никого убить, цензура не стала бы закрывать это слово, – парировал я, – дайте-ка мне эту штуку, как вещественное…
– …но это не орудие убийства!
– Откуда вы знаете?
– На нем даже крови нет… вот настоящее орудие убийства, вот, на нем даже кровь осталась, про кровь я писать могу?
С этими словами дворецкий проследовал в свою комнату и извлек из неприметного ящика стола что-то, завернутое в наволочку. Когда он развернул наволочку, я увидел…
…я ничего не увидел, в книге не было этого слова, поэтому мне не дали увидеть предмет. Но кровь на предмете недвусмысленно показала мне, что это и есть орудие убийства.
– Я вынужден арестовать вас.
– Не имеете права. Вы даже не из полиции…
Я попытался перехватить его руку, чтобы обезвредить врага – но, к несчастью, не успел, он опередил меня, и…
…я не знал, что он сделал со мной. Я увидел себя лежащим на полу, вокруг в большом холле суетилась полиция, два сержанта ожесточенно спорили друг с другом, как нужно составлять протокол происшествия, если нельзя написать, чем именно был убит хозяин дома…
– Его убил дворецкий, – сказал я.
Меня никто не услышал.
– Его убил дворецкий, – повторил я.
На меня снова никто не обратил внимания.
– Да что с вами? – я вскочил с ковра, и, пошатываясь, направился в сторону полицейских, – вы не слышите меня?
– Вы мертвы, – отозвался один из сержантов.
– Но…
– …вы мертвы. Убийца хозяина убил и вас тоже.
– И как вы объясните тот факт, что я стою перед вами?
– Он не смог вас убить… потому что ему было нечем вас убить.
– Что вы имеете в виду?
– Все орудия убийства исчезли… чем же он мог вас убить?
– В таком случае, я живой.
– Но по сюжету вы мертвы.
Я уже готов был горячо отстаивать свое право не быть убитым, но сержант примирительно закивал головой:
– Ну, хорошо, хорошо, так и быть, будете помогать мне вести расследование.
– По… помогать? Но, позвольте, я только что назвал вам имя убийцы, и вообще…
– …друг мой, вы не имеете права расследовать это дело.
– Но…
– …цензура, друг мой, цензура.