продуваемых колючими степными ветрами. Но громкое слово «соцсоревнование» каким-то невероятным образом поднимало людей на трудовые подвиги. Конечно, не все приехавшие сюда добровольцы выдерживали непростые условия жизни, находились и такие, кто просто сбегал. Подруги поклялись себе, что не спасуют перед трудностями, чего бы им это ни стоило, и старались изо всех сил.
Женька отложила тетрадь. Какой ужас! Её прабабка, дворянка, бог знает, в каком поколении, воспитанная на хорошей литературе и классической музыке, безупречно владеющая французским языком и обладающая явным литературным даром, работала на стройке маляром-штукатуром! Да ещё в таких жутких условиях! Как же она всё это вынесла? Женька представила себя разжигающей буржуйку в холодном бараке, как когда-то это делала юная Женечка Лаврова. Вот она берёт непослушными, дрожащими от холода пальцами отсыревшие спички, вот несколько раз чиркает, пытаясь выбить огонь, но всё безрезультатно. Наконец появляется слабенькое пламя. Девушка подносит спичку к скомканной старой газете, вспыхивает огненный столб и тут же перебрасывается на шаль, в которую она укутана. Жуть! И как бабушка тогда не обгорела? Быстро скинула шаль и полила её водой из ковшика, но при этом промочила валенки, и пришлось их сушить возле печи. А без валенок в бараке холодно!
Каждую историю, описанную прабабушкой, Женька словно примеряет на себя. Вот она идёт к реке за водой. Холодный порывистый ветер буквально пронизывает насквозь, задирает полы старенького пальто, сбивает с ног. Но без воды никак нельзя, и надо шагать дальше. Сегодня её очередь.
Мысленно представляя себе эти картины, Женька поёживается, словно от холода. А каково же это – пережить всё наяву? Она идёт на кухню и ставит чайник, как будто хочет согреться за свою прабабушку, которой так не хватало тепла в той далёкой степи. Но оставить чтение она не может, история её не отпускает, и, пристроив тетрадь рядом с чашкой, Женька вновь погружается в чтение, одновременно прихлёбывая горячий чай.
Постепенно подруги привыкли к трудностям и уже их не замечали. Осознание того, что когда-нибудь в построенные ими дома заселятся люди, словно подогревало их изнутри. Однажды в бригаде появилась новая работница. Её звали Алия. Она была родом из глухой башкирской деревни, грамоты не знала, плохо говорила по-русски и потому обычно молчала. А ещё она почему-то всего боялась, вздрагивала при каждом ударе топора или молотка плотников. Позднее Евгения узнала, что Алия приехала сюда со спецпереселенцами и живёт в лагере за колючей проволокой, в убогой землянке, где холодно и сыро. За короткий промежуток времени от её большой семьи почти никого не осталось, лишь она да младший брат. Вши, клопы, крысы – всё это стало частью их жизни в лагере. Там постоянно вспыхивали эпидемии, и было множество смертей. Евгения поняла, что она ещё легко отделалась при своих дворянских корнях. Подумаешь, в институт не приняли! Вот Алия, например, дворянских корней