преклоняет одно колено. Ка́рион1 Белый достает из деревянного ларца корону из драконьего метала, украшенную небесно-голубым камнем, и поднимает её над головой Чогоса.
– Все собравшиеся здесь, – карион обводит взглядом многотысячную толпу, – являются свидетелями клятвы Императора! Слушайте и не говорите, что не слышали, смотрите и не говорите, что не видели! Я, карион Белый, верный слуга Отца и Матери, возлагаю корону Хединских Императоров на голову Чогоса Таргариена, сына Травиуса Таргариена, справедливого Императора, доблестного воина. Да будет сын его достоин отца своего, приумножит богатства Империи, сыщет добрую славу на поле бранном и в мирное время! Пусть Небеса даруют ему долгую жизнь и здоровье крепкое, пусть правление твое осветит Солнце, пусть Отец и Матерь направляют тебя!
Корона из почти белого, мерцающего мягким светом, металла, украшенная одним небесно-голубым камнем, опускается на угольно-черные волосы молодого Императора. Карион Белый, раскланявшись, поспешно отходит в сторону. Чогос Таргариен поднимается, гордо распрямив широкие плечи и, до этого безмолвствовавшая, толпа оглушительно приветствует Чогоса Таргариена, новоиспеченного правителя Хединской империи – самого большого государства в Ви́лдене…
***
– Уже три луны минуло, а я всё никак не могу привыкнуть. – Проговорил Чогос и отпил из кубка горячее вино с пряностями. Лучший напиток в такую сырую осеннюю погоду.
– Травиус был стар и слаб.– Философским тоном ответил Та́гет Лунта́р, младший сын герцога Лаэды. – Ему не следовало ездить верхом.
Император ничего не сказал. Да, отец был стар. Рождение Чогоса называли чудом, но как же вынести пустоту, что появилась в душе со смертью отца, и как выдержать тяжесть, что легла на плечи вместе с короной. Еще и это жгучее чувство вины. Он не смог помочь отцу. Держал его в своих руках. И рядом никого не было. Позже подъехал дядя, он и сказал, что отец сломал шею… Воспоминания об этом дне до сих пор причиняли боль. Чогос усилием воли отогнал нахлынувшие видения, посмотрел на друзей, вольно устроившихся у огня.
Вита́нис, уютно расположившийся на пушистом ковре, заглянул в глаза Императора. В черных глазах друга отражалось пламя, весело плясавшее в камине. Это не тот огонь, что вспыхивает холодным золотом, когда Чогос в ярости. Сейчас глаза Таргариена были печальны. В отличие от остальной компании, Витанис Дренден легко понимал состояние Чогоса и всегда знал, когда можно пошутить, а когда стоит отойти в сторону. Но и нынешнее состояние Императора не слишком нравилось Вита́нису.
– Чогос, как насчет Дома Радости? Нас там уже забыли, наверное? – Спросил он.
Та́гет и Нита́р – младший брат Витаниса – встретили это предложение шумным одобрением.
– Вы идите. Эти «радости» уже не для меня. – Ответил Чогос, решительно выпил остатки крепкого вина и поднялся с ковра. – А я спать лягу. Завтра с утра заседание Малого совета, а потом Публичный