Свеча горела на столе. Борис Пастернак

в город. Стаями

      По городу, как чайки,

      Льды раскричались, таючи.

      Земля, земля волнуется,

      И под мостов пролеты

      Затопленные улицы

      Сливают нечистоты.

      По ним плывут, как спички,

      Сквозь холод ледохода

      Сады и электрички

      И не находят броду.

      От кружки синевы со льдом,

      От пены буревестников

      Вам дурно станет. Впрочем, дом

      Кругом затоплен песнью.

      И бросьте размышлять о тех,

      Кто выехал рыбачить.

      По городу гуляет грех

      И ходят слезы падших.

3

      Разве только грязь видна вам,

      А не скачет таль в глазах?

      Не играет по канавам —

      Словно в яблоках рысак?

      Разве только птицы цедят,

      В синем небе щебеча,

      Ледяной лимон обеден

      Сквозь соломину луча?

      Оглянись и ты увидишь

      До зари, весь день, везде,

      С головой Москва, как Китеж,—

      В светло-голубой воде.

      Отчего прозрачны крыши

      И хрустальны колера?

      Как камыш, кирпич колыша,

      Дни несутся в вечера.

      Город, как болото, топок,

      Струпья снега на счету,

      И февраль горит, как хлопок,

      Захлебнувшийся в спирту.

      Белым пламенем измучив

      Зоркость чердаков, в косом

      Переплете птиц и сучьев —

      Воздух гол и невесом.

      В эти дни теряешь имя,

      Толпы лиц сшибают с ног.

      Знай, твоя подруга с ними,

      Но и ты не одинок.

      1914

      Ледоход

      Еще о всходах молодых

      Весенний грунт мечтать не смеет.

      Из снега выкатив кадык,

      Он берегом речным чернеет.

      Заря, как клещ, впилась в залив,

      И с мясом только вырвешь вечер

      Из топи. Как плотолюбив

      Простор на севере зловещем!

      Он солнцем давится взаглот

      И тащит эту ношу по мху.

      Он шлепает ее об лед

      И рвет, как розовую семгу.

      Капель до половины дня,

      Потом, морозом землю скомкав,

      Гремит плавучих льдин резня

      И поножовщина обломков.

      И ни души. Один лишь хрип,

      Тоскливый лязг и стук ножовый,

      И сталкивающихся глыб

      Скрежещущие пережевы.

      1916, 1928

      «Я понял жизни цель и чту…»

      Я понял жизни цель и чту

      Ту цель, как цель, и эта цель —

      Признать, что мне невмоготу

      Мириться с тем, что есть апрель,