представителя заинтересованного лица о том, что расстрел Колчака являлся актом внесудебной расправы, не имеет правового значения в рамках настоящего дела, поскольку сам по себе не характеризует личность Колчака А. В. и не является основанием для увековечения его памяти.
Не опровергает выводов суда о незаконности оспариваемого Постановления и довод административного ответчика и заинтересованных лиц об установлении памятников и мемориальных досок Колчаку А. В. в различных городах, а также возвращение исторического названия острову Колчака…»
Так как в изучение нашей отечественной истории оказались вовлечены решения судебной власти, то придется обратить внимание на целый ряд сугубо правовых моментов, связанных как непосредственно с адмиралом Колчаком, проводимой им репрессивной политикой и политико-правовым статусом повстанческого движения в Сибири и советской власти вообще, так и с оценкой советского уголовного права и правовой характеристикой знаменитого постановления № 27, принятого Военно-революционным комитетом 6 февраля 1920 года.
И, что также важно, с теми «насильственными действиями в отношении гражданского населения и военнопленных, военными преступлениями, преступлениями против мира, против человечности и против правосудия», информацию о которых имели судьи Забайкальского военного округа и, вероятно, не имели представители Комитета по культуре Санкт-Петербурга.
И, приступая к политико-правовому анализу, будем помнить слова из Федерального послания Президента Российской Федерации В. В. Путина (декабрь 2016 года): «…Недопустимо тащить расколы, злобу, обиды и ожесточение прошлого в нашу сегодняшнюю жизнь, в собственных политических и других интересах спекулировать на трагедиях, которые коснулись практически каждой семьи в России, по какую бы сторону баррикад ни оказались тогда наши предки. Давайте будем помнить, что мы единый народ, мы один народ и Россия у нас одна…»
Мог ли Иркутский ревком расстрелять Колчака и Пепеляева и почему это нужно было сделать?
При анализе постановления Иркутского ревкома дается нередко оценка его действий как противоречащих тогдашнему законодательству советской власти в той части, которая имела отношение к санкции, а именно – к смертной казни. Действительно, вполне уместна при этом ссылка на «Постановление ВЦИК и СНК об отмене применения высшей меры наказания (расстрела)» от 17 января 1920 г. Приведем текст этого важного документа:
«…Разгром Юденича, Колчака и Деникина, занятие Ростова, Новочеркасска и Красноярска, взятие в плен «верховного правителя» создают новые условия борьбы с контрреволюцией.
Разгром организованной армии контрреволюции подрывает в корне расчеты отдельных групп контрреволюционеров внутри Советской России свергнуть власть рабочих и крестьян путем заговора, мятежей и террористической деятельности. В условиях самообороны Советской республики против двинутых на нее Антантой