Он нормальный, понимаешь?
– Нормальный? В каком смысле?
– Ну, вот мы с тобой и большинство наших знакомых ненормальные, а Деннис не такой. Даже имя возьми: Деннис Бойд. Как брусья рядком. Деннис. Бойд. Кого угодно на свете могут так звать. Он как… ну просто парень. Не имеет никакого отношения к искусству, и этим отличается от тех, кого мы знаем и любим. У него временная работа в клинике, на звонки отвечает. Понятия не имеет, чем хочет заниматься в жизни, но уж точно не расписывать Сикстинскую капеллу. В общем, не творческий человек. Он из Метачена, это в Нью-Джерси, работяга такой, «весь из скобяной лавки» – так он, по-моему, говорил дословно. А поступил в Ратгерский университет. Играет в парке с друзьями в тачбол, – добавила Изадора, как будто это была экзотическая подробность.
– С твоих слов просто очаровашка получается. Зачем ты его пригласила?
Изадора пожала плечами.
– Мне он нравится, – сказала она. – Знаешь, на кого он похож на самом деле? На молодого копа.
Здание, в котором соседствовали Изадора Топфельдт и Деннис Бойд, представляло собой узкий многоквартирный дом без лифта в западной части 85-й улицы, рядом с Амстердам-авеню. Тогда, в начале восьмидесятых, этот квартал еще считался сомнительным. Любой житель Верхнего Вест-Сайда в те годы непременно рассказывал, как его по крайней мере однажды ограбили или чуть было не ограбили, – это был своего рода переходный обряд, посвящение. Изадора разговаривала со своим соседом Деннисом у почтовых ящиков, пару раз они пили кофе в ее квартире, в которой, в отличие от квартир большинства их знакомых, был настоящий обеденный стол, прислоненный к стене единственной комнаты, с опускающейся доской, которую Изадора собиралась поднять к приходу гостей. Недавно вечером после совместно распитой бутылки теплого розового вина Деннис сдержанно поведал Изадоре, что случилось с ним в колледже; и хотя Изадора любила посплетничать, она не пересказала эту историю о его депрессии и госпитализации ни Жюль, ни кому-то еще из гостей, потому что, как объяснила позднее, это было бы нечестно по отношению к нему.
В тот год Жюль окончила университет штата в Баффало и, проведя лето с матерью в Хеквилле, где все оставалось таким же, как всегда, но кое-что слегка изменилось – семейный итальянский ресторан превратился в маникюрный салон, та же участь постигла и «Дресс-коттедж», а обитавшая по соседству чета Ванчиков умерла от последовавших друг за другом сердечных приступов, и дом их был продан иранской семье, – и нашла себе чрезвычайно дешевую квартиру-студию в Вест-Виллидже. Здание, похоже, было пожароопасным, зато находилось в городе. Наконец-то она могла сказать, что живет здесь, в месте, где жили все ее друзья из «Лесного духа», когда она с ними только познакомилась. Теперь она от них ничем не отличалась.
Эш с Итаном жили в противоположном конце города, в Ист-Виллидже, и их собственная квартира-студия – первая квартира, в которой они жили вместе, – была ничуть не лучше, чем у нее. Там имелся работающий