долю логики, но здесь у нас этот товар совсем ни к чему не пригоден. Из письма madame Литтлпедж мне стало известно, что на нее подали в суд за какие-то двадцать семь пар ботинок, якобы доставленных ей каким-то сапожником или башмачником, которого она никогда не видела и о котором даже никогда не слыхала.
– Так вот их новые приемы – беспокоить землевладельцев с целью заставить отказаться от своих земель!
– Именно так!
Немного погодя дядя спросил опять:
– Так моя матушка в настоящее время переехала в Равенснест, чтобы глядеть прямо в лицо врагу?
– Да, и прекрасные и благородные барышни также все три последовали туда за ней.
– Все три? Неужели и Анна Марстон тоже?
– Да, и она.
– Это меня очень удивляет: Анна Марстон, так любящая мир, тишину и спокойствие, как она не предпочла остаться со своей матерью, что было бы вполне естественно?!
– И все же она поехала в Равенснест. И вы, я полагаю, сами знаете, Ро, на что способен этот кроткий и мирный женский пол, когда они приняли какое бы то ни было решение.
– Писала ли вам моя матушка после того, как поселилась среди этих филистимлян?
– Да, три раза я получал от нее письма; зная о моем намерении посетить ее в Равенснесте, она писала мне, чтоб я туда не ехал, предупреждая, что мое присутствие может вызвать бурные сцены и не принесет никому никакой пользы. Ввиду того, что арендные платы должны быть выплачены не ранее осени и что теперь господин Хегс должен будет уж лично вступить в свои права и должен вскоре вернуться и сам заняться своими делами, я не видал никакой надобности рискнуть испробовать на своей шкуре деготь и перья.
– А Марта писала вам?
– О, прелестная Пэтти пишет мне очень часто; ведь мы с ней издавна самые искренние друзья.
– Не пишет ли она чего-нибудь о нашем старом негре и индейце?
– Да, как же, и Джеп, и Сускезус оба живы, и я даже не так давно их видел лично.
– Ведь этим старикам, наверное, более ста лет каждому; я знаю, что они участвовали в войне с французами.
– О, негр и краснокожий крепко цепляются за жизнь и очень живучи, если только они не пьяницы! Оба старца часто наведываются в Равенснест, и Марта мне пишет, что честный индеец до крайности возмущен этим пошлым и недостойным маскарадом, подражающим его расе и незаслуженно порочащим ее. Я даже слышал, будто Джеп поговаривает о том, что намерен со своим приятелем выступить в поход против этих ряженых. Наиболее ненавистной для них личностью является Сенека Ньюкем.
– Как, и он в числе антирентистов?
– Да, он один из главных зачинщиков всякого рода беспорядков и смут.
– Что же теперь нам остается думать об Оппортюнити? – спросил я. – Неужели она не принимает никакого участия в этом народном движении?
– О, даже очень деятельное. Она самая яркая антирентистка, но желает оставаться в наилучших отношениях с своим землевладельцем. Это значит пытаться служить сразу двум