этот дом будет завтра же разрушен дотла, а вы, Боран, и вы, сударыня, – он повысил голос, обращаясь к Рене, – будете отправлены в Консьержери; тишина и уединение тюрьмы будут полезны вам. Если ваше пребывание там продолжится на долгие годы, то вина будет ваша: вы этого сами желаете.
Когда он кончил говорить, в стене, исследованной уже сто раз, бесшумно открылась настежь потайная дверь, и на ее пороге показался Гранлис. Все невольно вскрикнули и попятились.
Молодой человек подошел спокойно и величественно, с надменно предупредительным видом и обратился к Фуше:
– Довольно! Вы ищете меня? Я здесь!
Как верно рассчитал министр полиции, принц не мог допустить гибель своих верных слуг и не вмешаться для их спасения: для этого он был слишком великодушен.
Фуше никогда не отличался особенной вежливостью, но при этом трогательном появлении даже он склонился и приподнял шляпу.
– Эти люди приняли меня, не зная, кто я, – продолжал Гранлис, – если кто-нибудь виноват, то лишь я один. Располагайте мной, я покорюсь силе еще раз!
– Мне надо допросить вас. Будете вы отвечать? – обратился к нему Фуше.
– Может быть; смотря по вопросам.
– Хорошо! – согласился Фуше и тихо отдал какое-то приказание Кантекору, а тот, сияя от радости, передал его подчиненным.
Немедленно принесли снизу два стула и небольшой стол.
– Пусть выйдут отсюда все, кроме Борана, его дочери и вас, Кантекор. Нам лучше говорить здесь без свидетелей, – распорядился Фуше.
Чердак опустел, двери заперли.
Фуше, указав Гранлису на стул, предложил:
– Потрудитесь сесть, сударь!
Принц машинально повиновался.
Фуше также сел перед столом, медленно вынул из кармана бумаги и серебряный карандаш и приказал:
– Кантекор, лампу сюда! Так, хорошо.
При бледном свете лампы можно было видеть этого тщедушного рыжего человека, цареубийцу и террориста, во всем его безобразии.
В сорок два года он казался почти стариком. Его бледное, бескровное лицо с бегающими, лукавыми глазами выдавало натуру низменную, бесстрастную, без всяких принципов и без предрассудков. Говорил он глухим, однообразным голосом.
– Вы видите, я удалил своих людей, они находятся на лестнице или в нижнем этаже, – начал он, – я не нахожу нужным, чтобы они слышали нас. Теперь приступим к делу. Если у вас есть оружие, потрудитесь отдать его мне.
– У меня нет оружия, – сказал Гранлис.
– Ваши бумаги?
– У меня их нет при себе.
– Честное слово дворянина?
– Я даю вам его.
– Хорошо, я верю вам.
– А это? – лукаво спросил Кантекор, выходя из тайника, куда он проскользнул за спиной принца, и держа в руке листок бумаги, на котором были набросаны стихи в честь возлюбленной Полины.
Принц вырвал листок из его рук и разорвал его на мелкие кусочки.
– Что это такое? – строго спросил Фуше.
– Просто стихи, ваше превосходительство, самые невинные, в честь