Если его величество…
– Ах, милейший, – перебил его Ламеттри, – с десяти часов вечера до двух утра здесь нет никакого величества. Фридрих установил это раз навсегда, и я знаю лишь один закон: «За ужином король не существует». Да разве вы не видите, что бедняга король скучает, и разве вы, плохой слуга и плохой друг, не хотите хотя бы в отрадные ночные часы помочь ему забыть о гнете его величия? Ну, Пельниц, ну, добрый барон, скажите же нам, где сейчас король?
– Я не желаю этого знать! – заявил Квинт, выходя из-за стола.
– Как хотите, – сказал Пельниц. – Пусть те, кто не желает слушать, заткнут уши!
– Я весь превратился в слух, – сказал Ламеттри.
– Я тоже, черт побери, – смеясь, сказал Альгаротти.
– Господа, – проговорил Пельниц. – Его величество находится сейчас у синьоры Порпорины.
– Да вы просто морочите нас! – вскричал Ламеттри. И добавил латинскую фразу, которую я не могу перевести, так как не знаю латыни.
Квинт Ицилий побледнел и вышел. Альгаротти прочитал вслух итальянский сонет, который тоже остался для меня не вполне понятным. А Вольтер тут же сочинил четверостишие, сравнивая Фридриха с Юлием Цезарем. После чего три ученых мужа с улыбкой переглянулись, а Пельниц повторил с серьезным видом:
– Даю вам честное слово, что король сейчас у Порпорины.
– Не могли бы вы преподнести нам что-нибудь другое? – сказал д’Аржанс, который был недоволен этим разговором, ибо не принадлежал к числу людей, выдающих чужие тайны, чтобы поднять свой авторитет.
Пельниц нимало не смутился.
– Тысяча чертей, господин маркиз! Когда король говорит, что вы находитесь у мадемуазель Кошуа, мы и не думаем возмущаться. Почему же вас так возмущает тот факт, что король находится у мадемуазель Порпорины?
– Напротив, он мог бы стать для вас весьма поучительным, – возразил Альгаротти, – и если это правда, я поеду сообщить об этом в Рим.
– Его святейшество любит позубоскалить, – добавил Вольтер, – и он отпустит на этот счет какую-нибудь забавную шутку.
– Над чем это будет зубоскалить его святейшество? – спросил король, неожиданно появляясь в дверях столовой.
– Над любовными похождениями Фридриха Великого и Порпорины из Венеции, – дерзко ответил Ламеттри.
Король побледнел и бросил грозный взгляд на своих гостей; гости тоже побледнели – кто больше, кто меньше, – все, за исключением Ламеттри.
– Ничего не поделаешь, – спокойно заявил Ламеттри. – Сегодня вечером в театре господин де Сен-Жермен предсказал, что в тот час, когда Сатурн пройдет между Львом и Девой, его величество, в сопровождении пажа…
– Что же он такое, этот граф де Сен-Жермен? – спросил король, невозмутимо садясь за стол и протягивая свой стакан Ламеттри, чтобы тот налил ему шампанского.
Все заговорили о Сен-Жермене, и буря рассеялась, так и не разразившись. В первую минуту наглость Пельница, который его предал, и смелость Ламеттри, который осмелился сказать это вслух, преисполнили