с дорожным рабочим или вижу, как пришелица треплет заснувшего на скамейке пьяного мужа.
– Воистину ты ― жалкий пораженец. Сочувствие к пришельцам ― первый признак духовного недуга. В движении «Галактика свободы» ты случаем не состоишь? О, знал бы ты, как ненавистно племя ваше мне и Зевсу ― отцу людей, пришельцев и богов!
Хлопотов уже не обращал внимания на реплики Аматидиса:
– Помню, как впервые зашел в мастерскую. В сигаретном дыму сидели гуманоиды. У мастера была борода, он кашлял, матерился, и непонятно было, человек он или пришелец. Мне дали ящик для инструментов, но Рейган высыпал из него весь инвентарь. Я удивился, но спорить не стал ― мастер определил его в мои наставники.
Мы долго шли по рельсам, подлезали под вагоны, продирались сквозь бурьян. Наконец, Рейган привел меня к окну вагона-ресторана и сказал ждать сигнала.
Я сидел на ящике в зарослях заляпанного мазутом репейника и смотрел по сторонам. Рейган все не свистел. Зато я успел подглядеть, как в купе резервного вагона переодевается проводница. Вдруг в окне что-то мелькнуло и тут же шлепнулось в кусты. Рейган высунул голову и велел спрятать то, что упало. В траве я отыскал добычу ― это был сырой куриный бройлер. Я сунул его в пустой ящик и залез на вагон.
К тому времени я не успел попутешествовать, поэтому в вагоне-ресторане было волнительно. Тут не оказалось белоснежных скатертей и ковровых дорожек, барная стойка была закрыта фанерным щитом, а столы сложены. Все свободное место занимали коробки с продуктами и дешевой электроникой.
Я рассматривал чудесный ящик Рейгана: трогал муфты и краники, перебирал болты и гайки, колол пальцы о жала гвоздей и заусенцы пружин. А он устранял течь в кондиционере и отпускал фразы вроде: «На семнадцать дай накидной!» ― или ― «Уснул, студент?».
Повар тыкал вилкой жарящихся кур, директор ресторана считал коробки. Наконец, Рейган спрыгнул с табурета и громко сказал, что пойдет в туалет ― мыть руки. Но я видел, что вместо этого он шмыгнул в кухню. Оттуда он вышел неестественным, спортивным шагом. Я поспешил за ним. Мы почти достигли тамбура, как повар крикнул:
– Мужики, стойте! Стой, слесарь ― ты горишь!
Мы замерли. Спецовка Рейгана и вправду дымилась. От самой кухни за ним тянулся шлейф белого пара.
– Смотри сам, гад, не сгори! ― крикнул Рейган и спрыгнул с вагона. Я за ним. Потом мы долго бежали, борясь с высокими лопухами. Когда выдохлись, легли. Оказалось, что Рейган стянул курицу прямо с вертела, и пар шел от нее. Обожженную грудь он обтер грязной тряпкой. Ту же ветошь он постелил на ящик и разломил добытую птицу. Клянусь, что в жизни не ел вкуснее этой курицы!
Я волновался, что директор ресторана пожалуется на нас мастеру, а тот сообщит о моем поведении отцу.
– О да! Он не был бы в восторге от истин, что открыл тебе тот грязный гуманоид! ― засмеялся Аматидис. Хлопотов подумал, что смех чокнутого магната ― это хорошо, и продолжил:
– Потом Рейган предложил мне выпить. Я отказался. Я вообще долго