секретаря.
Но он служил, а не подбивал набойки. То есть, по его понятиям, работал головой. А не руками. И страшно гордился этим.
Своим отстраненным «я», которое было куда старше моего реального возраста – я понимал, что отец в самом деле совершил скачок. Поднявшись на ступеньку выше породившей его среды.
Поскольку мама тоже была из простой семьи, не имела профессии и всю жизнь провела домохозяйкой, отец считал, что она не стоит его мизинца.
И попрекал всех: сначала ее, потом меня, наконец даже мою ничтожную сестру – своей «образованностью».
Хотя я не сомневаюсь, что образования у отца не было; он просто научился исполнять несложные обязанности, чем и занимался из года в год.
Но в общем, пока отец служил на таможне, он мало отравлял мне жизнь.
Он, конечно, срывал накопившийся за день гнев на безответной маме, потом на мне. Но в целом был занят делом и нас не доканывал.
Настоящий ад начался, когда он вышел на пенсию.
Оставшись на свободе, отец предался делу, которое всю жизнь было его любимым и шло параллельно работе: пьянству.
Пьянствовал он ежедневно и постоянно.
Я не вникал в денежные дела моей семьи: меня интересовали более высокие материи – но уверен, что он пропивал практически всю свою пенсию.
Хотя, возможно, у нас в семье имелись какие-то сбережения: ведь едва отец закончил работать, мы начали переезжать.
Ему не сиделось на месте. Так же, как в стремлении от одного неудачного брака к следующему, отец менял города. Словно надеясь, что в новом жизнь начнется по-новому. Счастливо и безмятежно.
В общем, не знаю, как обстояли дела в нашей семье.
Но на моей памяти остались постоянные скандалы из-за денег, которыми отец доводил до слез безответную маму…
8
Мама…
Одно воспоминание о ней – детское, первое, сохранившееся смутным пятном – хранит что-то светлое и белое.
Мягкое, словно единственное облачко, плывущее по чистому небу.
В самом деле тихая и кроткая, она имела огромные голубые глаза.
Как незабудки, которые любила больше всех цветов.
Такие же большие, прозрачные голубые глаза передались и мне. Хотя по сути мужчине шли бы карие.
Мамин облик удивительным образом соответствовал ее имени.
Ее звали Клара – что означает «Чистая». То есть просветленная и лишенная погрешностей.
Мне трудно судить, красива ли была моя мама: сын не имеет таких прав.
Но для меня она осталась самой красивой и самой лучшей из существующих на земле женщин.
Не скрою, что становясь старше, я засматривался на девочек.
Но ни одна из них не казалась мне достойной.
Возможно, я был просто обречен любить всю жизнь лишь одну женщину – мою маму.
Потому что даже сейчас, в восемнадцать лет, когда у сверстников каждый месяц сменяются романы и романчики, я оставался равнодушным к представительницам противоположного пола.
Я испытывал желание и томление плоти. Не скрою, ведь это вполне естественно для моего возраста.
Но