тот момент обстояли очень-очень здорово. Midnight in Moscow[51], Акер Билк и вся эта несметная кодла, которая просто подмяла под себя весь рынок. Музыканты они были отличные, Крис Барбер и остальные джазовые кадры. Короли сцены. Но им было не понять, что ситуация не стоит на месте и что пора уже как-то разнообразить свою музыку. С другой стороны, кто нам даст низложить диксилендовую мафию? Казалось, нет ни единой бреши в их обороне. И Стю придумал, что мы будем занимать перерыв – выходить играть в Marquee, пока Акер пьет свое пиво. Денег это бы не приносило, но таким образом мы могли забить первый клин. Такой у Стю был план боевых действий. Он периодически появлялся и говорил: Marquee (или Manor House) – денег не обещают, зато пустят сыграть в перерыве. И неожиданно перерывы сделались интересней, чем основная программа. Выпускаешь чуваков заполнить паузу, а они играют Джимми Рида. Пятнадцать минут. И реально хватило каких-то нескольких месяцев, чтобы монополия трад-джазеров сошла на нет. Нас ненавидели от всей души. “Хреновая ваша музыка. Не пойти ли вам лучше по танцам играть?” “Вы и идите. Лично мы остаемся”. Но что происходит какая-то смена эпох, мы, конечно, не подозревали – на это нам наглости не хватало. Мы просто были рады лишний раз выйти на сцену.
Один символический момент перехода власти от джаза к рок-н-роллу зафиксирован на пленке. Это “Джаз в летний день” – суперважный фильм для начинающих рок-музыкантов в то время, главным образом из-за Чака Берри, который появляется на Ньюпортском джазовом фестивале 1958 года и играет Sweet Little Sixteen. Там засветились Джимми Джуффре, Луи Армстронг, Телониус Монк, но мы с Миком, конечно, ходили смотреть на нашего чувака. Помню этот черный сюртук. Его выпустили – кто-то рискнул – с Джо Джонсом, великим джазовым ударником, который среди прочих играл у Каунта Бейси. Предполагаю, для Чака, когда он поднялся на сцену, это был почетнейший момент в жизни. Исполнение Sweet Little Sixteen было не ахти какое, но главное заключалось в отношении ветеранов за спиной – им было абсолютно не по нутру, ни как он выглядел, ни как он двигался. Они над ним потешались и старались всяко его подъебнуть. Джо Джонс поднимал палочку после каждых нескольких ударов и скалился, как будто это был такой детский сад. Чак понимал, что работает наперекор обстоятельствам. И если прислушаться, он справился не здорово – но все-таки номер свой он вытянул. Угодил в компанию, которой хотелось спихнуть его со сцены, и сумел оставить последнее слово за собой. Так что в итоге Джо Джонс лоханулся. Уж лучше б он послал Чака в открытую, чем такой подлый нож в спину. Чак все равно прорвался.
Описание первого этапа клубной активности и моего обалделого азарта по поводу нашего превращения в зарабатывающий коллектив присутствует в еще одном письме к моей тете Пэтти – потрясающей находке, которая объявилась, пока я писал эту книгу.
Среда, 19 дек.
Кит Ричардс
6, Спилман-роуд
Дартфорд
Дорогая Пэтти,
Спасибо за открытку на день рождения. Прибыла точно в срок 18-го пять с плюсом.
Надеюсь