ни престола, ни рукоположения, ни святого мира, ни крещения, ни, следовательно, христиан. Итак, через архиереев – истинное христианство и через них – все таинства Христовы.
Рукополагаемые же справедливо не помазываются видимым образом, так как они не совершают ничего вещественного, но все – духовное, потому что они приблизились к истинному миру – Иисусу Христу, имя Которого – Миро излиянное.
46. О том, что Христос – источник священства и что от Него через Его преемников преподается благодать
Итак, от тех Божественных рук и уст приняв благословение и дуновение, рукоположение и благодать, мы, когда посвящаемся, через освященных от Него по преемству получаем благодать, и источник благодати для нас – Христос, Который именно и действует вся во всех.
Клирик:
Каким же образом архиерей, будучи монахом и часто участвуя в причащении, получает право только семи священнодействий?
Архиерей:
Причащение предлагается всем верным и, собственно, бывает не для архиерея, но для того, чтобы священнодействие относилось к самим Всесвятым Телу и Крови Христа, которые преподаются в причащение всем верным. И оно, это священнодействие, само по себе есть единственная цель всех священнодействий и преподается только ради причастия. Монашеский же образ есть образ, свойственный покаянию: он очищает падшего или возвышает преуспевающего в добродетели, но не посвящает в иерея. Поэтому и епископы некогда поставлялись и без монашеского образа[33], и монахи, не ведущие приличной жизни, не могут достигнуть священства. Видишь ли теперь, каково благочиние Церкви?
Клирик:
И это поняли мы. Наконец, владыка, научи нас и тому, что за этим следует. Потому что в процессе учения в нас всегда возникает потребность в новых знаниях.
О священной литургии
Архиерей:
Благодарю тебя, брат. Ведь ради вас углубляясь в предмет, и сам я узнаю кое-что из вещей нужных, и не стыжусь признаться в этом. Итак, ради вас и ради себя самого я буду говорить еще, по мере сил.
Теперь следовало бы предложить учение о страшном и божественном священнодействии – литургии. В этом же порядке излагает и великий Дионисий, говоря после таинства божественного мира об этом священнодействии. Однако же пусть никто не подозревает нас в дерзости и не обвиняет в гордости за то, что мы покушаемся говорить о вещах столь великой важности, которые изъяснили апостольские и божественные мужи – люди, вознесенные превыше небес и посвященные в неизреченные тайны Божии.
Итак, не для того, чтобы сказать что-нибудь больше сказанного ими, – нет, избави нас Бог от такого неразумия, или, вернее сказать, хулы! – но чтобы изложить в духе любви и для себя, и для братии, насколько доступно, нечто из того, что они написали небесно и достойно себя. Изложить, стремясь их словами освятить свой ум и под их руководством, признавая себя их чадом и рабом, стремясь достигнуть света божественнейшего ведения. И это – их заповедь и повеление.