спохватился Севастьянов.
Ему действительно неожиданно стало неловко за эту ненужную в общем поправку. Ишь, выпендрился, знаток. Нашел перед кем грамотностью козырять. Этому парню вовсе и не надо знать, как называется та или иная бронированная штуковина, ему совсем за другое деньги платят.
– Так вот, – продолжал фээсбэшник, кивнув в знак того, что извинения приняты. – Все наши самолеты были уничтожены именно такими вот бьющими исподтишка с близкого расстояния самоходными огневыми установками, каждая из которых действовала сама по себе. Вы, без сомнения, понимаете, что если бы грузинская сторона провела полномасштабное развертывание доставшихся ей от Украины комплексов, по всем правилам, то их не составило бы труда засечь нашей радиоэлектронной разведки. А уж после этого подавить их, или просто надежно вывести из строя, дело техники…
– Да я понимаю, – отмахнулся Севастьянов, его раздражали дотошные объяснения собеседника, все-таки он был специалистом в обсуждаемой области и то, что сейчас ему настойчиво растолковывал оперативник, понял и осознал уже давно. – Для меня в сказанном лишь одна загвоздка – уровень подготовки расчетов. Расчет СОУ способный успешно работать в автономе, да еще не на учебных стрельбах, а в реальной боевой обстановке нужно очень долго и тщательно готовить. Откуда у грузин такие специалисты?
– Правильный вопрос. А правильно поставленный вопрос зачастую важнее собственно ответа, – расплылся в довольной улыбке оперативник. – И вот такой вопрос, наконец задан…
Севастьянов весь подался вперед, пронзая взглядом блеклые ширмы водянистых глаз собеседника, уже подспудно зная что именно тот сейчас произнесет, но, пока еще боясь поверить в дурниной верещащее где-то в подсознании предчувствие. Оперативник же старательно держал паузу, торжествующе поглядывая на офицера. Наконец, когда напряжение уже ощутимо повисло в воздухе готовое прорваться в любую секунду, рука фээсбэшника быстрым жестом фокусника нырнула под полированную столешницу. И тут же снова возникла над столом с зажатой в длинных бледных пальцах пластиковой папкой. На вид самой обычной офисной, какие продаются в любом магазине канцелярских товаров. На ней не было ни грифа секретности, ни грозных пометок о недопустимости ознакомления посторонних, даже стереотипная надпись «Дело» отсутствовала. Но Севастьянову все равно сразу же стало вдруг предельно ясно, что там внутри «бомба», самая настоящая, готовая рвануть, как только будет неосторожно приоткрыта хрупкая пластиковая оболочка.
– Ознакомьтесь, Виктор Сергеевич, – голос оперативника полон едва сдерживаемого ожидания триумфа.
Пальцы Севастьянова неожиданно ставшие непослушными и неловкими, словно у набитой ватой мягкой игрушки перехватывают скользкий пластик. Он еще раз вопросительно смотрит в глаза фээсбэшника, словно дополнительно к уже сказанному испрашивая еще какого-то разрешения. Оперативник нетерпеливо кивает: «Да, да, открывайте!» Пластиковая обложка легко отгибается