так много нормальных, цивилизованных стран, – подтвердил Перейра.
– И Германия наполовину…
– Больше, больше, чем наполовину, – скорбно подтвердил Энрике, – Однако будем радоваться тому, что пока еще есть. И перейдем к делу. Ахим?
– Да, пожалуйста! – Перейра слегка поиграл на консоли, и на серебристом экране стали разворачиваться графики.
Рей слушал внимательно. Вначале он ничего не понимал, но Перейра настойчиво повторял одно и то же. Холодный пот покатился по загривку. Перейра говорил и говорил, словно гвозди вбивал в крышку гроба, чтобы уже запереть покойника понадежнее.
По его словам выходило, что у Рея нет денег. Совсем.
Мать, отправляя его в рискованное путешествие в будущее, позаботилась о дальнейшей оплате крионической фирмы. Фактически она потратила на это все свое состояние, и остаток после своей смерти завещала только ему – его телу, беспомощно погруженному в жидкий азот.
Эта фирма забрала абсолютно все. И хотя отец тоже завещал ему когда-то небольшой капитал, весь этот капитал был целиком уничтожен во время войны. Потеряны все фабрики Индии, Пакистана, Бангладеш. Именно часть наследства Рея была уничтожена.
Клаудиа и Энрике сумели возместить свои потери, быстро развернув производство инновативных фармакологических средств. Но частью капитала Рея никто не занимался – было просто не до того. Да никто и не верил в возможность оживления.
И теперь никаких денег у Рея не было. В последние годы его труп содержали бесплатно, за какой-то грант, так как он считался научным феноменом, по этой же причине его бесплатно обслужили в клинике. В данный момент Рейнольд Фридрих Гольденберг – полностью нищий человек, ему даже нечем заплатить за оформление чипа и документов. У него нет дома; подобно Сыну Божьему, ему негде преклонить голову, нет капитала, нет образования. Нет ничего.
– Вот как, – только и произнес Рей, когда Перейра окончил разъяснения. Его била дрожь, сильнейшее беспокойство, он никогда еще такого не испытывал – чтобы нигде, даже вдалеке и в виде надежды, не маячила тень всемогущего отца с неисчерпаемым счетом. Чтобы не носить кредитку в кармане и не иметь возможности по любому случаю небрежно кинуть ее на прилавок.
Это было совсем новое и очень, очень неприятное ощущение. Он сжал зубы, чтобы сдержать паническую тревогу.
«Зато я жив. Черт возьми, я жив, и у меня нет лимфосаркомы. А с деньгами как-нибудь, да уладится!»
– Однако, Рей, тебе не следует беспокоиться, – любезно заметил племянник, – у тебя есть родня. Мы с радостью тебе поможем, наша семья по-прежнему состоятельна. Пока не думай ни о чем, спокойно живи в моем доме, изучай новую реальность. Со временем мы найдем тебе какую-нибудь работу. Конечно, ты должен знать правду. Но не беспокойся, Рей! Само собой разумеется, я тебя не оставлю.
Слова племянника о «какой-нибудь работе» зацепили Рея больше, чем он сам мог предположить. Но через