между ними.
Для Лийи вся одежда также шилась в ателье. А в коммуне, говорят, носят форму.
Лийя подумала, что ей удалось все-таки не разрыдаться. Может, она научится наконец владеть своими нервами.
– А мне интересно, – начала мать, – с каких это щей тебя решили направить в коммуну? Кто вообще это решил?
– У нас психолог была, из Детконтроля, – ответила Лийя, – она предложила.
– Ты что? – мать подозрительно сощурилась, – рассказывала о нас с папой какие-то гадости?
– Нет! – оскорбилась девочка, – нет, конечно…
– Я пойду, Верусь, – отец поставил чашку в посудомоечную машину, – мне уже одеваться надо.
Он чмокнул жену в щеку, бросил строгий взгляд на дочь и вышел. Лийя слезла с табуретки и шмыгнула было к двери, но окрик матери остановил ее.
– Куда?! Я еще с тобой не закончила. Ты, дрянь, выдумываешь о нас с папой всякие фантазии! Да тебе все завидуют! Мы вокруг тебя бегали с тех пор, как ты родилась! Ты даже в садик всего два года ходила! Мы тебя кормим, все лучшее тебе даем! Посмотри, какой у тебя велосипед! Одевают тебя, как королеву! Твоя Тая, между прочим, тебе завидует! Вот у нее родители – не дай бог! Вот ее родители тебя бы ремнем так драли, что задница синяя бы была!
– Ее ремнем не дерут, – попыталась вставить Лийя, но мать не услышала.
– Все тебе, все тебе, все для тебя! Старший брат уже большой, ты тут разнежилась, эгоистка, инда, думаешь, что все тебе должны! Избаловали мы тебя, сволочь такую!
Лийя ощутила нарастающий твердый ком в груди. Нет, она не будет рыдать. постарается быть такой, как Карина Тищенко. Твердой, спокойной, взрослой.
– Мы с папой днями и ночами пашем, лишь бы тебе было хорошо!
– Ладно, мам, я пойду, – пробормотала Лийя и проскользнула мимо матери в комнату. Побежала к себе. Закрыла дверь. Бросилась к своим игрушкам, в угол, где были рассажены пудель Артоша, заяц Петя, два мишки, куклы – Аля, Зоя, Нина… Но дверь снова распахнулась. Лицо матери раскраснелось и не предвещало ничего хорошего.
– Дрянь такая, ты куда! Ушла! Закрыла дверь! Ты думаешь, это твоя комната, она тебе принадлежит? Да тут ничего твоего нет! Ты еще ни копейки в жизни не заработала! Инда! Гадина такая!
Она подскочила к дочери и хлестнула ее наотмашь по щеке, по другой. Потом схватила за косы и швырнула на пол изо всех сил. Лийя ударилась виском о кровать, потерла больное место, отползая подальше, в угол, чтобы матери было сложнее достать. Боли она не чувствовала, так разрывалось сердце. Слезы уже почти прорвались, Лийя сдерживалась из последних сил. Но слезы так трудно сдержать! Они выкатываются сами. Интересно, когда Карину пытали белые, она плакала или нет? Наверное, нет, ведь она очень мужественная. Но как ей удавалось сделать, чтобы слезы сами не выкатывались из глаз?
– Стоит тут как немочь бледная, хоть бы слово сказала! – бушевала мать, – ты хоть понимаешь, какая ты эгоистка! Инда неблагодарная!