вынырнули двое молодых чёрноформенных, ведя под руки третьего. Огляделись и направились к Савве. Подойдя, посадили товарища на снег у стены и кинулись обратно, не сказав ни слова. Сидевший балансировал на грани сознания, лицо его залилось кровью из раны на бритой голове. Он мычал и водил рукой по снегу, будто искал что-то. Савва достал почти пустую упаковку бумажных платков и попытался протереть лицо дружинника. Не хватило. Тогда развернул хлопковый платок, и приложил к кровоточащей ране. Савву трясло от нервного напряжения, поле зрения сузилось до небольшого «окна», в котором только его окровавленные руки и бессмысленное лицо дружинника. Стало трудно понимать происходящее. Бред, абсурд! Какое-то христианство наоборот! Что для них заповедь «возлюби ближнего своего»? Ничто, пустое место… Бессмысленная бойня. Никогда, больше никогда…
Из ступора Савву вывели подкатившие со стороны площади Ленина автозаки и фургоны с ОМОНом. У «Утюжка» раздались звуки выстрелов. Полицейские со щитами и дубинками ринулись в толпу. Приехала «скорая». Санитары сразу же подскочили к Савве, подхватили дружинника и понесли в машину. Мимо пробежали несколько человек, спасаясь от полиции. Толпа потихоньку рассеивалась.
Савва сел, прислонился к стене и, потянувшись ко лбу стереть пот, увидел свою окровавленную ладонь. Он тут же перевернулся на колени и принялся ожесточёно тереть руки снегом, пока полностью их не отмыл.
– С вами всё в порядке? – тронул Савву за плечо санитар.
– Да, нормально, – дрогнувшим голосом ответил Васильев.
– Хорошо. – И санитар поспешил к другим раненым.
Васильев встал и пошёл к почти опустевшей площади. ОМОНовцы ловили замешкавшихся бойцов, всё ещё рвущихся в бой. По асфальту разбросаны шапки, ботинки, порванная одежда и листовки. Лужицы крови и людские тела, которые подбирали санитары. Только бронзовый поэт Никитин, угрюмо опустив глаза, сидел на своём постаменте и не желал видеть происходящее.
Зазвонил телефон. Андрей.
– Савка, – раздалось из динамика. – Ты в порядке? Значит так, я в автозаке. Куда нас везут, не знаю. Включаю маячок. Подходи к отделу – нас отпустят быстро.
Ждать у двери отдела полиции пришлось, и правда, недолго. Из здания вывалилась группа весёлых дружинников. Человек десять. Среди них был и Андрей. Он сразу заметил Савву и, попрощавшись, направился к другу.
– Что я тебе говорил?! – воскликнул Коржаков. – Мы – на воле, а они – в ивээс!
Савва заметил у Андрея опухшую верхнюю губу и разбитую бровь. Он вытащил из кармана красную повязку и сунул её другу:
– Держи. Не потеряй смотри.
– Дали мы им, а? – не унимался Коржаков. – А ты прям как новенький. Повезло.
– Я не участвовал в вашей бойне. И вообще пришёл сюда только, чтобы сказать тебе одну вешь.
Савва ткнул указательным пальцем в грудь Андрея:
– Больше не втягивай меня в такие истории! Ясно?
– Ты чего? – опешил Коржаков.
– Понял?
– Да