снова отошла к буфету и сложила руки на своей неотразимой груди, продолжая буравить взглядом своего любовника.
Это стало последней каплей. Аппетит у Виктора Ивановича резко пропал. Последний раз, когда Нина назвала его «павианом», их размолвка продолжалась около месяца, и все это время он не имел доступа к ее телу, от чего сильно расстраивался и срывал свою злость на подчиненных.
Он с трудом поднялся на ноги и сел за стол. Виктор Иванович знал, что умолять о прощении и приводить какие-то доводы теперь уже бесполезно. «Нужно успокоиться, – подумал он. – Главное не наломать дров. Пока поем, а там видно будет».
Виктор Иванович как можно скромнее опрокинул в себя рюмку водки и занюхал кусочком ржаного хлеба. Потом принялся есть. Готовила Нина изумительно. Первые блюда, вторые, выпечка, закуски – все это поглощалось ее любовником с превеликим удовольствием. После щей, как он и предполагал, Нина выставила перед ним бигус и тефтели с дымящейся картошкой, обильно посыпанной зеленью.
– Ниночка, сядь рядышком, голуба моя, и не серчай, – как можно нежнее проговорил он. – Виноват я перед тобой, каюсь, грешен. Но и ты меня пойми, замотали меня дела государственные. Закружилась голова. Не хочу в конфронтацию с тобой вступать. Прости, родная моя.
Виктор Иванович искренне раскаивался. Нина всегда могла сделать его виноватым. Даже самые абсурдные претензии она так могла преподнести, что ее любовник сам верил в свое несправедливое к ней отношение и выворачивался наизнанку, вымаливая ее прощение. Несмотря на свой молодой возраст, Нина владела этим искусством в совершенстве. Так случилось и в этот раз.
– Опять со своей Марфой Исааковной лясы точил? – укоризненно спросила Нина.
– Важные вопросы решали, Ниночка, – тихо ответил он, набивая рот тушеной капустой.
– Знаю я ваши вопросы! – оборвала Нина, присаживаясь напротив. – Обхаживаешь эту жидовочку, да?
– Я?! – изумился Виктор Иванович, поперхнувшись бигусом. – Помилуй, Господи, Нина, ты в своем уме?!
– Я-то в своем! А ты что делаешь, олух старый! Нашел к кому клинья бить! Разуй глаза! Это же крокодил!
– Откуда информация такая, любовь моя? У меня и мыслей таких не было, как ты выражаешься, клинья к ней бить, – попытался оправдаться Виктор Иванович.
– Откуда-откуда – от верблюда! Я все знаю. На рынке бабы говорили: «Костыль клинья к жидовке бьет, чтоб Головой Второю стать. Потому как без поддержки ейной ему и залупаться туда нечего. А у нее связи богатые и в государственных структурах, и в торговых, и с китаезами со всеми она на дружеской ноге».
– Бред! Исключительный и бесповоротный бред! – возмутился Виктор Иванович. – Да, амбиции относительно этого руководящего поста у меня есть, не скрою, я ими и с тобой делился, но решать этот вопрос я буду сам и не таким постыдным способом!
– Надо же как заговорил! Постыдным способом! С каких это пор ты в мораль-то ударился? – саркастически проговорила Нина. – Что-то я раньше за тобой такого не замечала. Это ты там у себя