Я расскажу тебе 7 раз…. Оливер Морган

tion>

      11 апреля 2001г., 10:10 a.m.

      До моих ушей донёсся бой тарелок, параллельно с ароматом белой розы в морозное утро, – видимо кто-то только что зашёл в кафе с букетом свежих цветов. До этого момента, я слушала нескончаемый гул людей и шуршание бумажных пакетов для завтрака.

      Я легко проглотила только что принесенный официанткой кофе, готовясь рассказать 7 историй моей жизни своему слушателю. Кому именно, вам пока что знать не нужно. Это будет звучать дико… или даже смешно, поверьте. Вы можете знать только то, что он будет меня слушать молча – ничего не будет говорить и спрашивать. Только слушать.

      – Некоторые подробности лучше и вовсе не вспоминать, – прошептала я, поджав губы, чтобы равномерно распределить черную и горькую каплю кофе по губам.

      – Например, я отчетливо помню, как больно было первый раз терять любимого человека. Первого своего любовного демона. Ему будет посвящена первая история. Ты не против? Он был не такой как все, совсем другой: начитанный, очень умный, нестандартно думающий, таинственный и странный, что по утрам, бывало ощущение полной невесомости, страха на огромной высоте и невинности, когда по утрам он целовал меня своими тонкими бархатистыми губами в лоб, а потом быстро отворачивался. Будто бы, его кто-то заставлял это делать. Любить.

      Этого темноволосого парня, что каждый вечер укладывал волосы гелем для волосы, звали Уилл. Ты это чувствуешь? Даже в его имени есть что-то непривычное слуху. По крайней мере, я думаю именно так.

      Глянула мельком в окно, на просторную и спящую широкую улицу. Сегодня она светлая, словно ноябрь обменялся одним своим днём с жарким июлем. Было интересно наблюдать за голубями, но продолжить рассказывать незнакомцу свои дальнейшие истории хотелось немного больше.

      – Но, знаешь, от этого его любовь перетекала в нечто большее, чем просто отношения, – почти в чудо. А уходя от меня в понедельник, (Уилл сказал, что уйдёт от меня с нового дня следующей недели) он подарил мне мягкую игрушку, которая до сих пор у меня дома. Я ненавижу её…

      Голуби тут же разлетелись, стоило мне только поставить громкую «точку» в своей речи.

      – Знаешь, рассказываю я это тебе не потому, что доверяю, нет. А потому, что уверена, – говорить ты этого никому не станешь. Правда ведь? Так я и думала. Слушатель меня скромно проигнорировал – промолчал. Бросила носовой платок в красную кожаную сумку и хохотнула. Видимо, нервы зачесались.

      С тех пор, как я стала ведать ему о своей трагической и серой жизни, прошло три с чем-то часа. Он все также рядом со мной, и потихоньку мне начинает казаться, что я схожу с ума. Медленно и легко. И вы бы так подумали, начав вы изливать душу незнакомцу, разве нет?

      – Кстати, меня зовут Тиффани, – вдруг изрекла я, вспоминая свою жизнь от и до. А когда вспомнила – продолжила:

      – Вторая история моей жизни, а будет их всего семь, будет посвящена моей матери. Она у меня хорошая, но очень много пьёт… Я сказала «пьёт»? Нет, она пила. Ведь не могут же мертвые пить? Конечно, нет! Не могут.

      Цокнула языком, совсем случайно заметив, что от силы в заведении осталось три или четыре человека, не считая меня и его – моего таинственного слушателя.

      – Я продолжу?

      Не стала дожидаться ответа.

      – Мой мир рухнул, когда я действительно осознала, что мамы больше нет. Она была той звездой, которая освещала мне путь, сгорая сама. Алкоголь был лишь чем-то неопознанным в её жизни. Совсем не мешал ей, как она мне рассказала уже потом, но забрать у меня мать все же смог. И очень успешно.

      Выпила свой холодный кофе до дна, чувствуя песок меж зубов. Кофе стал совсем холодный. Как молоко из холодильника. Или холодный чай.

      – За неделю до своей смерти, она призналась мне, что очень боится темноты. Пугалась малейшего шума, малейшего треска. Потихоньку она начала сходить с ума. И терять память. Терять и меня…