моим руководством они зажили в меньшей опасности, чем без него. Ведь они не умели толком сражаться, не знали повадок ратников шерифа. Робин принял мое приглашение, и неожиданно ему понравилось в Шервуде. Он сказал, что впервые за долгие годы чувствует себя в безопасности. А я заметил, что и он у меня в лагере выглядит так естественно, словно всю жизнь провел в Шервуде.
– Робин говорил, что лес – живой. Таинственное существо, наделенное душой, сердцем и разумом, – тихо сказала Клэренс.
– В таком случае Шервуд и твой брат пришлись друг другу по сердцу, и живой дух Шервуда принял Робина, – улыбнулся Статли. – Я в шутку ответил, что если бы Робин возглавил тех, кто нашел убежище в лесу, Шервуд под его началом превратился бы в могучую силу, с которой пришлось бы считаться не только шерифу, но и самому королю. Когда же шериф и сэр Гай попытались добраться до Робина, подослав в Локсли епископа с поддельными документами на земли селения, моя шутка показалась уже не такой веселой. Прошло совсем немного времени, и она вообще перестала быть шуткой, а сделалась правдой. О том, что произошло дальше, ты, наверное, знаешь.
– Да, – кивнула Клэренс. – Об этом мне рассказывал Робин, да и не только он.
И тут ей в голову пришла неожиданная мысль. Клэренс с тревогой посмотрела на Статли:
– Какое счастье, что не все знали о том, что ты был ратником шерифа! Иначе тебя могли заподозрить в предательстве!
– В Шервуде обо мне всем все известно, – спокойно ответил он. – Так уж вышло, что ты одна, наверное, оказалась в неведении.
Услышав его ответ, Клэренс в полной мере осознала, насколько велик авторитет Статли у вольных стрелков и каким безоговорочным доверием он облечен всем воинством Шервуда. Она почувствовала гордость за него и посмотрела на Статли из-под ресниц с тайным восхищением.
– Мне осталось ответить на твой последний вопрос: не жалею ли я о том, что оказался вне закона и стал вольным стрелком, – сказал Статли, не заметив ее взгляда. – Удел вольного стрелка, конечно, нелегкий. Но сейчас он представляется мне наивысшим благом. Ведь не окажись мы с тобой оба в Шервуде, я никогда не удостоился бы твоего внимания. Ты занимала бы слишком высокое положение, чтобы я мог надеяться хотя бы на случайно брошенный тобою взгляд в мою сторону.
Они долго молчали. Клэренс была под впечатлением того, что узнала. Статли, чей облик ни в малейшей степени не утратил достоинства и уверенности, смотрел на нее, ничем не показывая напряжения, с которым он ждал ее слов. Но она молчала, и тогда он произнес, не отрывая с нее пристального взгляда:
– Я рассказал тебе всю историю моей жизни. Теперь ответь ты: после того что ты узнала обо мне, не жалеешь ли о том, что ты, дочь графа, полностью вверила себя человеку, который не знает даже имен своих родителей, не говоря уж о прочем?
Несмотря на все видимое спокойствие Статли, Клэренс прекрасно поняла, что его душой сейчас владеют волнение и тревога. И, зная в точности причину его смятения,