устремившись пронзительным взглядом вглубь бесстрастных глаз Вилла.
Он придвинул к себе табурет и уселся напротив, постукивая по колену свернутой картой.
– Твоя преданность брату вошла в Средних землях в поговорку. Ты, старший сын графа Альрика, не стал бороться за свои права, беспрекословно уступив их Робину. Вечная тень младшего брата, всегда второй после Робина, ты никогда не желал для себя большего. Я помню, как ты бился над его телом в Локсли, думая, что он убит. Ты не хотел подпустить меня к мертвому, а теперь, значит, предаешь живого? – Гай язвительно расхохотался и, подавшись корпусом к Виллу, сказал ему в лицо: – Разрази меня гром, Вилл, ведь я чуть было тебе не поверил! Чтобы ты, уступив эту женщину брату, теперь пошел ради нее на предательство? Ты, даже не поколебавшись, принял на душу грех клятвопреступления! Хочешь, я скажу тебе, что ты в действительности сделал?
Вилл молчал, откинув голову на спинку кресла, и смотрел на Гая.
– Ты, не задумываясь ни на минуту, мгновенно изменил всю систему ваших дозоров, указав правильно только один – тот, что известен Хьюберту. И тут ты ничем не рисковал: ты понимал, что твой брат сегодня же поменяет место этого поста. Ты решил заманить меня в западню, Вилл, и не отказался от своего намерения даже тогда, когда я сказал, что и ты отправишься со мной в Шервуд. Я бы приказал убить тебя, едва бы твой обман обнаружился, но как раз твоя собственная жизнь не волновала тебя ни капли!
– Это твои измышления, – спокойно прервал его Вилл. – Я выполнил свою часть сделки, теперь и ты выполни свою.
Заметив, с какой нескрываемой насмешкой смотрит на него Гай, Вилл потребовал уже с яростью в голосе:
– Я поклялся на распятии! Я продал тебе душу! Так чего тебе еще надо от меня? Расписку, сделанную кровью?
– О, я не дьявол, – заверил его Гай. – К сожалению, Марианна ошиблась, назвав меня так. К сожалению – потому что иначе я знал бы твои истинные намерения. Но то, что ты страстно хочешь спасти Марианну, я вижу теперь и без дьявольского всезнания.
– Если ты опасаешься попасть в Шервуде в засаду, что помешает тебе отдать приказ о ее казни, окажись, что я тебя обманул?! – спросил Вилл, и в его охрипшем голосе прозвучало отчаяние.
– Ничто не помешает, – подтвердил Гай. – Мы с тобой оба это хорошо понимаем.
– Тогда зачем мне обманывать тебя?!
Глаза Гая хищно прищурились, он ненадолго задумался и почти шепотом ответил:
– Чтобы потянуть время, Вилл. Время, которое опять же не волнует тебя, но которое так необходимо твоему брату! А я не хочу и не дам ему времени на раздумья! Поэтому смотри.
Не колеблясь ни секунды, Гай поднес карту к факелу. Пергамент затрещал и ярко вспыхнул. Когда он догорел почти до пальцев Гая, тот бросил горящий свиток на пол и затоптал сапогом.
– Вот так, – сказал Гай, глядя Виллу в глаза. – Хочешь спасти ее? Тогда уговори написать под мою диктовку письмо.
Вилл посмотрел на Марианну, грустно усмехнулся и покачал головой:
– Ее никому не под силу уговорить.