уколов ее сквозь сорочку щетиной, и обжег через ткань жаром невольных скупых слезинок. Положив ладони на голову Дэниса, Марианна поцеловала его в затылок и шепнула:
– Всему свое время, мой мальчик. Час встречи с твоей избранницей однажды придет, а пока терпи, Дэн.
Дэнис выпрямился и с грустной усмешкой посмотрел на Марианну:
– Не тревожься обо мне, леди Мэри! Ведь у меня остались крестный и ты.
Они выпили еще по глотку вина, и Дэнис спросил:
– Мне проводить тебя?
Марианна, угадав сердцем, что юноша хочет побыть один, отрицательно покачала головой.
– Нет, Дэн, со мной все хорошо. Твое присутствие вернуло мне силы.
С этими словами она поцеловала Дэниса в щеку, поднялась на ноги и, провожаемая его одновременно и восхищенным, и недоверчивым взглядом, вышла из купальни. Но стоило ей закрыть за собой дверь, как Марианна была вынуждена прижаться спиной к стене, чтобы отдышаться. Как она и сказала Дэнису, силы вернулись к ней, но ровно настолько, чтобы Марианна смогла, держась рукой за стену, дойти от купальни до комнаты, радуясь, что ей никто не повстречался и не обнаружил ее в таком состоянии. Она – леди Шервуда – не может позволить себе быть беспомощной и слабой, так же, как не позволяет себе этого Робин.
Остаток ночи она провела без сна, но утром почувствовала себя почти так же хорошо, как всегда. Пусть у нее и кружилась голова от слабости, главное, что обряд помог Робину, который спал спокойно, не так, как прошлой ночью, когда он стонал и метался по постели, несмотря на все усыпляющие снадобья, которыми она его напоила. Когда он открыл глаза, Марианна улыбнулась ему, но ее бледное лицо выдало правду.
– Бедная моя! – прошептал Робин, целуя Марианну в лоб. – Я, наверное, почти до смерти тебя отравил!
– Ты же видишь, что нет, – ответила Марианна, лаская его сиянием светлых глаз. – Я здесь, с тобой, и со мной все хорошо.
****
Несколько дней пролетели в странных событиях. В Шервуде царил покой. Обычная служба дозорных, обычный объезд леса патрулями. А за границами Шервуда бурлили Средние земли, и даже в самых глухих и отдаленных уголках не смолкали разговоры о предстоящем походе на Лондон. И на седьмой день со дня битвы в Шервуд прибыл очередной парламентер – на этот раз от графа Солсбери. Он с поклоном вручил Робину послание и сказал, что должен вернуться с ответом – устным или письменным, не имеет значения.
Робин развернул письмо, прочитал и вдруг просиял улыбкой. Джон, все это время не сводивший тревожных глаз с лорда Шервуда, даже оторопел: со дня гибели Вилла Робин впервые настолько просветлел лицом!
– Такие добрые вести? – осторожно спросил Джон.
– Более чем! – с той же улыбкой ответил Робин.
– Он предлагает от имени короля переговоры? – догадался Джон. – То, о чем ты и говорил?
– Да, и на самых выгодных для нас условиях. Король испугался.
– Может быть, дашь и мне прочитать, о чем пишет граф Солсбери? – не вытерпел Джон.
– Не только тебе одному, – ответил Робин. – Вести,