Не обратил внимания, как я пришел, как сообщил, что у него разные носки, даже на свежую газету, которую я ему сунул в руку, не взглянул. Ему было не до того. Он мерил комнату широкими шагами, а мама, присев на краешек дивана, зевала. Папа был раздражен. Это репетиция суда? Обычно папа обходился без этого, разве что пел в ванной что-то древнее-военное.
«Темная ночь…»
или:
«Бери шинель, пора домой».
Но сегодня если и песня, то какая-то не песенная.
– Когда я что-то хочу найти, то беру это из того места, где оно лежит. И перестань зевать!
– Когда я хочу зевать, я зеваю, – парировала мама.
Сестра тоже хотела поучаствовать во всем этом. Она же любила спорить. Поэтому стояла и доказывала, что мама не виновата, что папа слишком многого от нее требует. Она женщина. Нахваталась где-то. Эти журналы из парикмахерской… точно чаще меня туда ходит.
Через мгновение я был у нее в комнате. Мулине были аккуратно разложены по цветам (одна фенька – от трех до пяти цветов). Объект – в пяти сантиметрах. Когда я вернулся, спор не затихал. Еще мгновение, и ножницы оказались в моей комнате глубоко под кроватью. Рядом с пылью и потерявшимся тапочком.
Я знал, что делаю. Пусть папа отрастит бороду, мама не подшивает, а просто поменяет костюм на мой размер, а сестра перестанет резать эти полоски, которые уж очень напоминают георгиевские ленточки, что сегодня раздаются бесплатно, словно снег… чтобы что?
И правда – они успокоились, потому что нам нужно было идти в гости, о чем мама договорилась заранее.
– Ларочка, ну мы придем?
Тетя Лара жила близко, поэтому в гости к ней мы ходили часто. Конечно, мало кого интересовало, что мне было так скучно. Когда кончались печенье и конфеты, я зевал (маме можно?). Но сегодня она как будто знала, что меня нельзя бросать после чая, и махнула рукой:
– Идем-ка.
Я не знал, что у нее есть еще комнаты. Есть кухня, зал со скрипучим диваном, на котором мы сидели, Спальня, куда она бегала поливать цветы. Была еще одна дверь, за которую я не заглядывал. А тут – она идет, я за ней прямехонько туда. А там кровать, стол с книгами и тетрадь открытая. И на стене картины, фотографии без цвета. Садится, я тоже. Достает альбом. Хотел спросить, но она опередила:
– Комната моего сына. Он давно уже отдельно живет. А все это осталось. Иногда достаю. Вспоминаю.
Думал, что это альбом с фотографиями, но тут было другое… Я в детстве собирал книжки, склеивал их вместе. Только вместо обычных марок или фотографий, здесь были… смешные картинки.
– А что это?
– Карикатуры. Он собирал в детстве. А я ему помогала. Покупала. Оказывается, этих коллекционеров так же много, как филателистов или нумизматов.
Я застыл. Не знаю, что на меня сильно произвело впечатление. Завтра 1 сентября, и это вряд ли мне поможет в учебе. Тогда что?
Дома я взял в руки папину газету, которую он отбросил, наверное, до завтрашнего утра, достал ножницы из-под кровати и вырезал картинку про спящего лыжника, вклеил в свежую тетрадь, которую мама только сегодня купила.
Гром