следующей картины. Александр Иванович, неспешно попивавший чай из граненого стакана в древнем советском подстаканнике, судя по всему, прихваченному из поезда кем-то из офицеров снабжения группировки, вдруг резко подошел к сидевшему за столом пограничнику и, обхватив его голову руками, пристально уставился тому в глаза. Солдат, не успев издать не единого звука, обмяк, его глаза остекленели, а руки повисли, словно плети. Такое ощущение, что отпусти Александр Иванович его голову, тот просто стечет со стула, как воск с зажженной свечи. Замерев в таком необычном положении секунд на двадцать, полковник отпустил голову солдата, погладил его по стриженой голове, сплошь и рядом залепленной пластырем, и провел рукой по глазам, словно покойнику. Солдатик опустил подбородок на грудь, а через несколько секунд вдруг начал трясти головой и открыл глаза.
– Ой, извините, что-то голова… – начал мямлить пришедший в себя пограничник.
– Да ничего-ничего, ты не волнуйся, такой стресс пережил, в плену побывал, иди отдыхай, – заботливым голосом успокоил солдата Александр Иванович и проводил того к двери, по-отечески положив руки на плечи.
Развернувшись к собравшимся, загадочный полковник процедил:
– Ну что же, товарищи офицеры, худшие опасения сбылись. В гору вошел сам Гюнтер фон Гроссхейм, он же полковник Джейсон Гудридж, он же обер-лейтенант спецотряда «Бергманн» Клаус Шпигель.
– Что-о-о!? – пока остальные офицеры пытались припомнить хоть какую-то из названных фамилий, Семёныч чуть было не потерял дар речи, услышав последнее имя.
– Да кто это? Вы о ком? – спохватился командир спецназа Волостных.
– А помнишь, Миш, я вам тут на днях рассказывал про фашистов, которым удалось прорваться в штольню горы после боя с отрядом атамана Самохвалова? – сказал Семёныч взволнованным голосом.
– Ну да, помню, но причем тут это? Это ж когда было!
Все присутствующие недоуменно посмотрели на Александра Ивановича, на лице которого читалась предельная собранность и настороженность вместо привычной улыбки. Загадочный полковник неспешно открыл одну из своих папок и бросил на стол несколько черно-белых фотографий, на которых как будто нарочито был то ли смазан, то ли слегка засвечен силуэт худощавого светловолосого мужчины лет сорока-сорока пяти. Он был то в форме офицера СС в окружении высших чинов вермахта, то в маскировочном халате со снайперской винтовкой в тренировочном лагере абвера, то уже в американском пустынном камуфляже где-то в горной местности.
– Все верно, Михаил, было это давным-давно. Но человек на снимках один и тот же. Информации о нем очень мало. А вот почему на фотографиях такой странный дефект – так это до сих пор загадка. У меня есть свое объяснение этого феномена, но, думаю, оно вас вряд ли устроит.
– И все же, если можно подробнее, – прервал молчание Альберт, которого не на шутку заинтриговала складывающаяся в последние дни ситуация. Уж больно соскучился отставной «чистильщик» по горячащим