ответил он. – Гулял на отмели.
Она сказала, что, кажется, чувствует, как от сына пахнет рекой.
– А знаешь, что я собираюсь сделать, как поем? – сказала она. – Возьму-ка я бутылку с горячей водой и полежу еще в постели, может, мне полегчает, силы вернутся, и я смогу что-то поделать по дому.
Так она говорила почти всегда, и всегда объявляла об этом так, словно ее только что осенила эта блестящая, обнадеживающая идея.
У Бада Солтера были две старшие сестры, от которых всего-то и пользы, что на свет родились. Нет чтобы крутить свои прически, мазать свои маникюры, ваксить туфли, краситься и даже переодеваться у себя в комнатах или в ванной! Пораскидывают вечно свои щетки-расчески, бигуди, пудры, лаки для ногтей, кремы для обуви по всему дому. А еще спинки всех стульев всегда были заняты только что отутюженными блузками, а на каждом свободном кусочке пола сушились свитерки, расправленные на полотенцах. (И сестры орали на тебя, если ты шел поблизости.) Они торчали перед всеми зеркалами в доме – перед зеркалом в шкафу для пальто в прихожей, перед буфетным зеркалом в столовой и перед зеркалом рядом с кухонной дверью, полочка под ним ломилась от невидимок, булавок, монеток, пуговиц и огрызков карандашей. Иногда одна из сестриц застревала перед зеркалом минут на двадцать, оглядывая себя в разных ракурсах, инспектируя зубы или отбрасывая волосы назад, а потом стряхивая их вперед. Затем она удалялась, судя по всему удовлетворенная или, по крайней мере, закончив себя разглядывать, но только до ближайшей комнаты, до следующего зеркала, где все начиналось сначала, будто ей только что прислали новую голову.
Прямо сейчас его старшая сестрица, та, которая считалась красивой, вынимала шпильки из волос перед кухонным зеркалом. Голова ее была облеплена блестящими завитками, словно улитками. Другая сестра по распоряжению матери толкла картошку в пюре. Пятилетний братишка Бада сидел за столом, барабанил ножом и вилкой и вопил: «Официант! Официант!»
Он перенял это от отца, который любил так пошутить.
Бад прошел мимо братишкиного стула и спокойно сказал:
– Смотри, она опять кладет в пюре комки. – Он внушил брату, что комки в пюре добавляют из коробки в буфете, как изюм в рисовый пудинг.
Брат перестал скандировать и заныл:
– Я не бу-у-уду есть пюре с комками! Ма-а-ама! А пусть она не кладет в пюре комки-и-и!
– Ох, не будь дурачком, – сказала мама Бада. Она поджаривала свиные отбивные и ломтики яблок с луком. – Хватит хныкать, как маленький.
– Это все Бад, он его науськал, – сказала старшая сестра. – Пришел и сказал, что она кладет комки в пюре. Бад всегда ему так врет, не придумал ничего лучше.
– Бад так и напрашивается, чтобы ему физию расквасили, – сказала Дорис – та сестра, что мяла картошку. Она не всегда бросала такие слова на ветер – однажды ее рука оставила глубокую царапину на Бадовой щеке.
Бад отошел к комоду, где остывал пирог с ревенем. Он взял вилку и принялся потихоньку ковырять его, выпуская наружу