ряд солдат, выстроившихся, словно на параде, и через какое-то время уже был на пироге в своей каюте.
Попрощавшись напоследок с господином де Лартигом и его штабными, собравшимися его проводить, он обратился к своим матросам.
– Весла на воду! – крикнул он. – Дружнее навались, молодцы!
Легкое суденышко отвалило от борта корабля и полетело, рассекая гребни волн, точно птица.
Через пять минут оно подошло к «Сантьяго».
Между тем на «Непоколебимом» по приказу командира спешили спустить шлюпки на воду и все подготовить к перевозке пленных испанцев.
Глава III
Как и зачем Олоне отправился на Большую землю
Чтобы объяснить читателю суть серьезных событий, только что произошедших на борту корабля «Сантьяго» и вынудивших его командира, оставленного за старшего вместо капитана Дрейфа, то и дело передавать сигналы, впрочем маловразумительные и ввергшие в недоумение офицеров «Непоколебимого», нам придется перенестись месяца на полтора назад в Дьеп, откуда через несколько часов должно было сняться на Большую землю судно Компании.
Это судно, водоизмещением девятьсот тонн, называлось «Петух» и было вооружено дюжиной пушек, а экипаж его состоял из семидесяти человек. Как было сказано выше, оно принадлежало Вест-Индской компании и направлялось в Пор-де-Пэ с различными продовольственными грузами для колонии и девятью десятками так называемых вольнонаемных – мужчин и женщин.
Впрочем, хорошо известно, как жестоко Вест-Индская компания обходилась с этими беднягами.
Их вербовали чуть ли не на каждом углу, а в случае необходимости даже похищали.
Муж, желавший избавиться от жены, или жена от мужа, отец от сына, сын от отца, должник от кредитора, – любой мог договориться с вербовщиками Компании; ему выплачивалась внушительная сумма. Человека же, от которого хотели избавиться, хватали, причем вполне по закону, где бы тот ни находился, – на улице средь бела дня и при всем честном народе, и никто даже не пытался за него заступиться: до того велик был страх перед мордоворотами-вербовщиками, сущими разбойниками с большой дороги, ощущавшими, однако, полную свою безнаказанность.
Других собирали по притонам, захудалым игорным домам да прочим злачным местам.
Горемычных бедолаг опаивали, суля золотые горы и алмазные россыпи. Но как только те высаживались на Санто-Доминго после долгого морского перехода, во время которого их держали, точно зверей, в трюмах, обрекая на нечеловеческие муки, их продавали в рабство сроком от трех до пяти лет богатым островитянам и буканьерам, обращавшимся с ними как со скотиной: несчастных безжалостно избивали, калечили и даже убивали. И те, невзирая ни на что, не могли никому пожаловаться на свою горькую участь – просто потому, что жалоб от них не принимали, зато их поднимали на смех, и они были вынуждены безропотно и дальше гнуть спину, влача рабское существование.
С другой стороны, правда и то, что, если им хватало сил претерпеть все тяготы в процессе обретения столь горестного опыта, они получали вольную и уже пользовались такими