но мне легче думать, что виноват конкретный человек.
Мои удары быстрые, жесткие и точные, как никогда.
Делаю прямой удар в корпус и боковой удар ногой. Потом – апперкот в челюсть и удар коленом.
– Привет, малыш.
За спиной слышу знакомый голос. Резко поворачиваюсь. У входа на балкон стоит Архип. На нем яркая клетчатая рубашка. Во рту – зубочистка, руки спрятаны в карманы. Выглядит он неважно – как будто сильно постарел, если это возможно в нашем возрасте.
– Архип… – шепчу я.
– Можно войти?
Я развожу руки в стороны, жестом давая согласие.
Он облокачивается на парапет. Мне хочется броситься к нему, обнять его… Ведь он, как никто другой, сейчас мне ближе всех. Как никто другой понимает меня. Но что-то мешает мне… Наверное, старые гордость и злость – они не дают мне обнять моего друга. И поэтому я просто подхожу к груше.
– Знаешь, я шел сюда как на казнь. Знал, что ты, увидев меня, убьешь. Шел осознанно. Просто надоело откладывать все. Лучше разобраться с этим здесь и сейчас. Так что я готов. Бей.
Он разводит руки в стороны и закрывает глаза. А я ни черта не понимаю…
Качаю головой. Как он может подумать, что я все еще хочу этих разборок? Как он не понимает, что взрыв изменил меня, изменил всех нас… И теперь все, что было до взрыва, кажется просто воздушным шариком, который ткнули иголкой, и он, свистя и сдуваясь, уносится прочь.
– Нет. Ханна сказала, что ты не посмел ей ничего сделать. И что ты хороший друг мне. И что я не должен разбрасываться этой дружбой.
Он смотрит на меня настороженно.
– Ханна так сказала?
– Да. Ведь ты ничего ей не сделал? – С подозрением спрашиваю я.
– Нет. Я ничего ей не сделал. – Слова Архипа окончательно выгоняют из головы сомнение.
– После взрыва я стал смотреть на многие вещи по-другому, – говорю я. – Как будто все наши ссоры, дела, достижения, планы… Все это было таким несущественным. Это все не имеет значения теперь, когда мы с толкнулись с настоящей бедой. Ты и я… Мы теперь навсегда в одной лодке, Архип.
Я вижу, что мои слова успокоили его. Он подходит ко мне и обнимает. Я утыкаюсь носом в его рубашку. Он целует меня в затылок – Архип такой высокий… Я закрываю глаза и представляю, что это Глеб. Или отец.
– Малыш, бедный мой малыш. Почему ты не сказал мне о ней? Об этой чертовой девчонке? Почему не сказал раньше? Зачем скрывал? Я бы оставил ее в покое и не тронул бы ее даже пальцем. Потому что она – твое… Почему же ты не сказал?
– Боялся. Мне казалось, что это предательство. И ты будешь считать меня предателем.
Он отстраняется. Смотрит на меня так, как родители смотрят на своих детей. Детей, которые очень пытаются казаться взрослыми, но на деле выходят просто забавными…
– Ох, Кит-Кат… – Он протягивает палец к моему носу и вытирает кровь. Скажи, скажи это еще! Ведь именно так называл меня Глеб… – Как многого ты еще не понимаешь. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. И никогда в жизни ты меня не предашь, что бы ты ни делал. Твоя принцесса права.