слышит!..»
Евангелия от Матфея
Часть
I
. Интервенция недееспособных
1
– Ну, почему… почему все несут мне апельсины? – пробурчал Алексей, известный друзьям под детским прозвищем Волна.
– Не знал, чего принести, – растерянно пожал плечами Рустам, – Извини…
– Мяса! Я хочу мяса!
– Как мама? – поинтересовался приятель.
– Странно… Словно и не было… А то, что было… – Волна запутался в словах и счел за лучшее смолкнуть.
С тех пор, как Алексей очнулся в больничной палате, мысли постоянно возвращались к недавним происшествиям. Бред, сложившийся в фантастическую историю, легко объяснялся травмой головы. Скорее всего, так и было – сотрясение нарисовало забавные картины, и галлюцинации детально запомнились.
Можно, конечно, спросить у Рустама – вот он, рядом. Можно поинтересоваться у третьего приятеля – Антипа. Можно… но стоит ли давать друзьям лишний повод посмеяться над собой? Да и что спрашивать? «Правда, что я недавно умер и попал на тот свет? Правда, что устроил там бунт, а потом вместе с чертями и «братками» воевал за Добро и Справедливость?». Вот, где бред-то!
Волна улыбнулся, представив оторопелые лица друзей. Растерянность быстро испарится, и ей на смену придет обидный хохот. Это Волна знал точно – за столько лет он изучил характеры и тихого, застенчивого Рустама, и буйного, веселого бандита Антипа.
– Ну, как тут наш больной? – в палату вошел пожилой доктор.
– Нормально! Пора и домой.
– Нет, домой рановато. Необходимо еще понаблюдать за Вашим состоянием. А Вас что-то не устраивает?
– Апельсины, доктор! Меня не устраивают апельсины.
– Что?!
– Не обращайте внимания, – отмахнулся больной.
Доктор, проведя осмотр, вышел из палаты, и Волна снова остался наедине с Рустамом. Разговор не клеился. Молчание, взгляды и бесконечные размышления. Наконец приятель поднялся на ноги, собираясь уходить.
– Ладно, – сочувственно произнес Рустам, – Пойду я. Ты тут пока отдыхай, лечись… – друг вздохнул полную грудью и выскочил из палаты.
Вместо успокоения накатила злость. Таблетки, призванные обеспечить покой, выброшены в безмолвную ночь окна. Заставляя ворочаться, напала бессонница, разливаясь чернильными пятнами под глазами. Недавняя травма стучала в висках молотками, щелкала в ушах оглушающим пульсом.
На рассвете Алексей сбежал из больницы, бросив в тумбочке проклятые апельсины.
***
– И куда нас занесло? – крепенький мужичок под пятьдесят показал на погасший GPS-навигатор, – Сдох агрегатик! Интересная местность…
– Оч-чень ин-нтерес-сная мест-тность, Ник-колай, – сыпал иронией приятель с прибалтийским акцентом, – Бол-лото и вонь! Вонь и бол-лото!
– Натяни поглубже свой дурацкий колпак и не умничай, – произнес Николай, высмеивая кроваво-красную шапку приятеля.
– От-тстань от моей шап-пки! Эт-то подар-рок баб-бушки. Шерсть! Теп-пло.
– У твоей бабушки отличное чувство юмора.
– От-тстань!
– И все же, граница где-то рядом или перешли?
– Не знаю. Бел-лорус-сия еще или Рос-сия уже. Да и как-кая раз-зница, ес-сли ни ед-диного чел-ловека вокруг.
Опровергая сказанное, за деревьями мелькнула тень. Силуэт вынырнул из-за стволов, позволяя заметить себя, и снова исчез в тени. Николай окликнул незнакомца, но тот, едва показавшись, шмыгнул в заросли орешника.
– Остановитесь! – дуэтом крикнули путешественники, стараясь догнать неизвестного.
Путаясь в густом кустарнике, вскрикивая от полученных царапин, мужчины пробирались вперед, преследуя беглеца. Стали слышны голоса. Слов не разобрать – просто гул большого общества. Люди! Наконец-то цивилизация! Заросли расступились, и открылась огромная вытянутая поляна, безжалостно вытоптанная множеством ног.
В центре вкопаны деревянные столбы, изобилующие странными узорами: неизвестные знаки и символы перемежались с отвратительного вида рожами. Рисунки простые, глупые, нарисованные явно впопыхах. Сооружение напоминало беседку с сорванной крышей и, очевидно, имело культовое назначение.
Человек двести чудных людей расположились на поляне, деловито гудя разговорами. Две сотни оборванцев в истлевшей от времени и нечистот одежде. Лохмотья мешками висели на тощих телах, а из прорех выглядывали торчащие от недоедания кости, покрытые чумазой кожей.
В нос ударило смесью отвратительных запахов. Тут и застарелый пот, и смрад прелого тряпья. Вонял и мусор, стихийными кучами разбросанный по поляне. Тряпье, объедки, промасленные коробки путались под ногами; ветер шелестел пластиком пакетов, вцепившимся в ветви ближайших деревьев. На костре, полыхающем между столбами, булькал огромный котел. Несколько похожих валялось рядом.
Появление