трезвон. Я насчитала девять ударов.
– Это в «Терновнике» часы бьют, – сказал Уильям Инкер.
После этого мы ехали молча и через некоторое время оказались возле высокой каменной стены и поехали вдоль нее. Вскоре я увидела впереди огромную арку и за ней – крышу и стрельчатые окна серого дома, сплошь увитого плющом. Я подумала, что лачуга, конечно, ничего себе, но не такая уж величественная и мрачная, как выходило по словам Джентльмена. Но когда Уильям Инкер натянул вожжи, а я отвернула плед и нагнулась за сундуком, то услышала:
– Погоди, деточка, нам еще полторы мили ехать!
А потом он крикнул человеку с фонарем, стоявшему на пороге дома:
– Добрый вечер, мистер Мак. Можете закрыть за нами ворота. Это вот мисс Смит – видите? – живая и невредимая.
Здание, которое я приняла за господский дом, оказалось всего-навсего будкой привратника!
Я ничего не сказала, лишь смотрела во все глаза – и мы проехали мимо сторожки и дальше, справа и слева мелькали темные стволы облетевших деревьев, их ряды повторяли каждый изгиб дороги, пока не завели нас в какую-то низину, где даже воздух – на сельских просторах он, похоже, совсем было очистился – снова стал густым и влажным. Таким густым и влажным, что я прямо почувствовала его прикосновение – он словно облепил прохладной тканью мое лицо, ресницы, губы. Я закрыла глаза. Потом это прошло. Я открыла глаза и посмотрела вперед. Дорога шла на подъем, мы выбрались из древесного коридора на гравийную поляну, и на ней, вздымаясь из густошерстяного тумана, как скала, щербатясь черными закрытыми окнами, пугая черным неопрятным плющом, пуская в небо хлипкие струйки сизого дыма из двух своих труб, стоял «Терновник» – лесной дворец, в котором живет Мод Лилли и который отныне я должна буду называть своим домом.
Прямо к парадному крыльцу мы не поехали, а свернули на дорожку, уводившую куда-то за дом – в какие-то темные и тесные дворы, беспорядочно застроенные пристройками с множеством крылечек и переходов; кирпичные стены здесь были почти черны, окна наглухо закрыты, из глубины дворов доносился собачий лай. На одном из строений, очень высоко, на закопченной стене белым пятном маячили башенные часы с черными стрелками – это их звон слышала я далеко в полях. Как раз под часами Уильям Инкер и остановил лошадь, потом помог мне сойти. В одной из пристроек дверь была не заперта – там на крыльце, переминаясь с ноги на ногу от холода, стояла женщина и смотрела прямо на нас.
– Это миссис Стайлз – услыхала, как мы подъехали, – сказал мне Уильям.
И мы пошли к ней через весь двор. Прямо над нами, в маленьком оконце, мелькнул слабый огонек – вспыхнул, затрепетал, потом исчез.
За дверью был коридорчик, который выводил прямо в большую, светлую кухню – раз в пять больше нашей на Лэнт-стрит: посуда расставлена ровными рядами вдоль побеленных стен, с потолочных балок аккуратно свисали несколько кроличьих тушек. Сидевшие за большим струганым столом мальчик, взрослая женщина и несколько девочек встретили меня настороженно. Этого и следовало ожидать. Девочек сразу заинтересовали мой капор и покрой