раз поднимал макет выше бруствера, имитируя движение. Наконец, пуля сочно долбанула в макет, выбив его из моих рук. Это, как раз мне было и нужно. Я по входному и выходному отверстиям определил направление, откуда был произведён выстрел. Доложил командиру. Наблюдатели в стереотрубу рассмотрели место схрона снайпера. Миномётчики открыли по нему огонь, а я в этот момент сделал всего один выстрел. Снайпер был уничтожен. Я не видел его лица, только силуэт, который на мгновенье появился в прицеле.
Фокус с макетом я вычитал из книги какого-то автора и применял его впоследствии часто… Лето прошло без особых происшествий. Несколько раз я участвовал в дуэлях с вражескими снайперами. Меня вдохновлял образ Василия Зайцева, и я очень хорошо следовал его примеру. За всё лето я сделал всего десять выстрелов по снайперам. Это были десять вражеских жизней, но это, возможно, спасло жизни многим десяткам ополченцев.
Поздней осенью маскироваться стало трудней. Голые ветки деревьев плохо помогали оставаться незамеченными, но густая пожухлая трава компенсировала отсутствие листьев. Мы мастерили себе маскхалаты согласно погоде и времени. Филипп очень хорошо оберегал меня от самоходных дронов, уничтожая их при опасном приближении к нам. Наша специализация была довольно узкой – борьба со снайперами противника и уничтожение миномётных расчётов, что требовало нашего выдвижения далеко вперёд от своих позиций.
На нас работала иногда целая группа сапёров по разминированию выбранного нами участка местности. Ради одного выстрела мы с Филиппом порой часами лежали и мокли под проливным дождём не шелохнувшись. Он всегда занимал позицию сзади меня за более надёжным укрытием. Его задача – вести круговой обзор в то время, когда я неотрывно смотрел в оптический прицел винтовки в зону противника. Ведь «цель» могла появиться только на мгновение. Мне этого мгновения хватало. Здесь мне очень помогали спокойствие и хладнокровие, привитые мне Учителем.
Активность вражеских снайперов на нашем участке резко поубавилась. Их число сократилось благодаря нашим действиям. Мне очень помогала моя способность запоминать местоположения предметов на местности. «А вот этого кустика вчера здесь не было. Вырос за ночь… Что там под ним? – соображал я, – а мы сейчас подрежем ему корень…». Выстрел и «кустик» уже не растёт.
Взятию аэропорта моим отрядом очень мешала высоченная диспетчерская вышка. Из неё местность просматривалась на многие километры. На ней обосновались корректировщики огня минометов и, конечно, снайперы укропов. Несмотря на обстрел вышки из наших орудий, они умудрялись там периодически появляться. Мы с Филиппом вели постоянное наблюдение за вышкой из укрытия, сооруженного для нас группой поддержки с таким расчётом, чтобы узкая щель амбразуры укрытия выходила прямо на вышку. Меня засечь было трудно, а все этажи этого сооружения, кроме первого, мной просматривались. Как только на них появлялось что-то новое, незаметное для других, но только