навязанного погодой, и скрылся в здании администрации. Что было потом – не помню.
Разбудил меня звонок в дверь. Встал я не сразу. За дверью оказался старый знакомый, неведомо откуда прознавший мой адрес, в руках у него был пакет. Я сразу догадался о содержимом, и даже обрадовался. Распахнув дверь и запахнув свой драный халат, я жестом пригласил войти. Не знаю, было ли ему действительно интересно, но он спросил, что мне снилось. Я и не думал, что его интересуют сновидения. Теперь у него был повод затянуть длительную пластинку о значении сна. «Ну, неужели!» – только иногда и восклицал я радостно, приканчивая одним глотком утреннюю порцию обезболивающего вкуса спелого винограда. Под капли нарастающего дождя и до колик в животе несуразную болтовню сидящего передо мной человека, я предался сладким размышлениям о том прекрасном, что еще сохранила моя душонка.
Дикое одиночество
И оставаясь в одиночестве, я ликовал. Я заглушал мигрень очередным стаканом, я не знал, как мне избавиться от всего этого. И в первую очередь от себя самого. Иногда было невыносимо терпеть свою личность. В такие дни я натягивал одеяло до подбородка и валялся целыми днями, потягивая «Кэмэл» или то, что было в магазине неподалеку. Иногда я засыпал, а проснувшись, снова протягивал руку к пачке со спичками и часами размышлял о многом, оставляя вокруг печальную дымку того, что могло бы случиться, но никогда не произойдет. Я переворачивал события так и этак, но что-то в них не клеилось. Лишним сегментом всегда был я, умеющий портить любую картину. Ведь если исключить из событий мою персону – все идет идеально. А я остаюсь в темной комнате, затянутой воспоминаниями, будто сигаретным дымом.
Когда чувство безнадежности покидает меня, становится будто бы легче. Но на это может уйти и несколько недель. Тогда я начинаю мурлыкать бредовые песни, которые мало кто может перенести, и при этом безумно пританцовывать, глядя на серый городишко, лежащий за моим стареньким окном. Было в этом что-то, что нравилось мне, что-то, что тянуло меня снова и снова предаваться дикому одиночеству.
В сточной канаве
Скоро мне предстоит поездка. Но мне, честно говоря, плевать. Плевать на весь мир. Я не имел ни жилья, ни работы, ни хороших друзей, да и к черту! Бывают компании и похуже, чем я сам себе. Тем более, пока эта компания меня вполне устраивает. Могу делать, что в голову взбредет. Хотя чаще я не делаю ничего. Я мог бы свернуть горы, но лежу на старом диване, занимаясь пустословием. Я раскидываю буквы по страницам, не ожидая ничего взамен. Просто нравится это занятие, как кому-то бейсбол или балетные танцы, или какая другая дребедень. Таких никчемных лентяев полмира, может даже больше. Я встречал по одному за месяц точно! А так мало только потому, что редко выхожу из квартиры. Если бы не сумасшедшая женщина, у которой я жил, я давно бы валялся в сточной канаве пьяный в стельку, а под боком – печатная машинка, скомканные листы бумаги и промокшая пачка сигарет.