со своей демократией и социализм в моей стране со своим авторитаризмом почти в одно и то же время обанкротились, причем на моем поколении, показав миру свою внутреннюю гниль и бесперспективность. Именно мое поколение искренне верило или в одно, или в другое, или последовательно в каждое и особенно остро ощутило и пережило это банкротство. Многие сейчас пришли к пониманию, что без нравственной высшей идеи, основанной на ценностях религиозных, стоящей над властью и любой политикой, человеческое общество перспективы не имеет.
В плане истории России все, с одной стороны, нагляднее, а с другой – сложнее, несмотря на то, что я сам был свидетелем всех изменений и перестроек. Сегодня на жестко проходящий через нас мировой кризис накладывается еще и свое, особенное, оригинальное и неповторимое, потому, что только в нашей стране без насилия извне существовало придуманное человеком общество. Эта «школа» привела нас к неожиданному результату, научила относиться с недоверием к любым социальным построениям, придуманным человеком, и открыла сердца и души многих к иррациональному – вере. В Европе набирает силу секуляризация, у нас – вера.
Сегодня жизнь в нашей стране так быстро меняется, что понять, к какому берегу пристанем, каким путем пойдем, предположить трудно, здорового, к счастью, появляется все больше и больше. Самое главное, что очевидный и быстрый процесс оздоровления идет в высшей власти, и не менее быстро крепнет и приобретает авторитет Православная Церковь. Хочется верить в то, что Россия уже в ближайшие годы возродится духовно, культурно и экономически.
О войне
Места и местности… действуют на нас, как живые существа,
и мы вступаем с ними в самую глубокую и удовлетворяющую нас дружбу.
Ли Вернон
Война есть материальное выявление исконных противоречий бытия
обнаружение иррациональности жизни.
Николай Бердяев
После войны прошло целых семьдесят лет. И только сейчас обратил внимание на странное, непонятное явление, на то, что она стала намного ближе, и сегодня, когда мне самому уже семьдесят, ощущаю себя чуть ли не участником ее. Может, это оттого, что родился сразу после войны, и сейчас, когда почти все ветераны войны ушли в мир иной, я остался полноправным наследником. А может, по другой причине? Да, я не участвовал в сражениях, но сегодня думается, что войну все-таки захватил. Ведь в детстве не только видел, но и жил среди незалеченных временем следов ее. Следов не только на земле, но самое страшное – в исковерканных, изломанных войной людях. Видел я и хорошо помню обилие калек войны. Меня, ребенка, некоторые сцены потрясли так, что стоят как живые в памяти до сих пор. Сколько же было мужчин без рук, или без ног – на деревянных подпорках! Но самое страшное – люди-обрубки, сосем без ног, а порой и с изуродованными руками. Передвигались они, отталкиваясь